различной информации — выше головы. И оттуда выклюнулось нечто иррациональное. Причём это не мистика. Факты. Посмотри. Джедай. Оби-Ван Кеноби. Член Совета джедаев. Магистр. Тот, кто покушался на твою жизнь. Тот, кто перерезал там, в Храме, несколько рот штурмовиков. Тот, чьё имя и морда должны быть на каждом столбе на всех планетах в общепланетарном розыске. С цифрой под мордой, сопровождаемой большим количеством нулей. Что обычно действует безотказно. Но его не ищут. Он привозит на твою родную планету, к твоим сводным родственникам твоего сына — и сам остаётся там жить. Двадцать лет. Никто ногой не почесался.
Бейл Органа привозит Кеноби на Корускант в Храм, привозит туда же Йоду. Йода покушается на жизнь Палпатина. Бейл вывозит Йоду с Корусканта, привозит на Мустафар, увозит оттуда, удочеряет девочку, правит Альдерааном — и никто опять не чешется вообще ничем. А ведь всё зафиксировано. Всё вычислено. Контрразведка за то время, пока ты лежал без сознания — поработала на пять с плюсом. И — тишина. Никто не ищет Кеноби. Который покушался на помощника императора, а потом второго человека в государстве. Никто не преследует Бейла. Никто не ищет Йоду. А найти его просто, и для этого не надо прорываться через чёрные испарения какой-то Силы на Дагоба. Берёшь Бейла. Вкалываешь ему вакцину правды. И сильно трясёшь по поводу этой самой правды. Мы сразу бы узнали, где Кеноби. Где Йода. Точно б узнали, что твои дети живы. Да просто б прибрали к ногтю действительно сильных джедаев, объявленных вне закона. Преступников. Вместо этого тема двух джедаев — закрыта. Вообще. Мой отец попытался торкнуться — и ему дали понять, что информацию надо положить под сукно.
— Да.
— И вот результат. Ты дал своему сыну взорвать станцию смерти. И понеслось. Логика?
— Нет логики.
— Я знаю. Нет логики, есть эмоции. Есть боль. Всё это мерзко, на самом деле. И странно. До отвращения странно. Я тоже не слепая. Не живут с такими ожогами, как у тебя. Не живут. По-моему, медики фигеют уже лет двадцать.
— И взмахом меча три конечности не отрезают.
— Ага. И после лавы не выживают, — она сухо усмехнулась. — И в том виде, в каком живёт император… Это напоминает спектакль. С пущими спецэффектами — для чего, не знаю. Мы не сделали массу того, что естественно и логично. Я знаю, что есть эмоциональный блок. Но найти Кеноби и Йоду — какой блок? Извини, если затрагиваю личное — но мне отчего-то кажется, что личного там было совсем не так много. Скорей… что-то другое.
— Не извиняйся. Я форсьюзер, всё-таки. Я чувствую, с какой эмоцией говорят мне то или иное, — он вздохнул. — Спасибо за откровенность. Мне нужно увидеть это со стороны.
— Я рада помочь.
— Ты хорошо работаешь с информацией.
— Это моя профессия.
— Ты — теневой логик, Йсанне.
— А?
— Ты почти никогда не появлялась на поверхности политической пены. О тебе почти никто не знает. Ты — там, в стороне, делаешь своё дело. Ты не публичный человек. В некотором смысле ты — сторонний наблюдатель, эмоционально не связанный с тем, что происходит с нами. И при этом ты в курсе всех дел. И именно ты оказалась тылом. Это идеальное положение. Я дам тебе высший доступ. Такой только у меня и императора. Доступ к материалам. Доступ к оружию. И возможность отдавать приказ. Любой приказ.
— Ты не…
— Нет. Я в тебе уверен.
— Спасибо.
— Эмоциональный клубок, — задумчиво сказал Вейдер. — Это неплохо. Эмоция… сильно отвлекает. И того, кто её испытывает. И — того, кто оказывается в радиусе её действия.
— Да?
— Клубок. Я-император-Люк… Альянс в целом… То, что происходит с Империей… А сейчас император вообще сошёл с ума. Эмоции должны зашкалить.
— Ты о чём? — спросила она, улыбаясь.
— Мои эмоции — должны зашкалить, — раздельно пояснил ей Вейдер. Ей показалось, что из-за линз блеснул холодный злой смешок. — Я вообще человек достаточно бурный. И если выпущу на волю свои эмоции, — он отчётливо усмехнулся, — ничего больше не будет видно и слышно. Словом, так. Я… и император… я надеюсь, он придёт в себя… мы… пока — я, составляю активную внешнюю публичную часть действия. Я активно функционирую на уровне действий. Всячески продолжаю привлекать к себе повышенное внимание. Ты сидишь и работаешь с информацией. О джедаях. Об Альянсе. Найди людей с Тантива. Найди людей с Альдераан… чёрт. Найди всех, кто имел хоть какое-то отношение к событиям времён установления Империи. Надёргай людей из Альянса.
— Допрос с пристрастием? — задумчиво спросила она.
— Ты хоть знаешь, о чём? — усмехнулся Вейдер.
— Обо всём, — ответила она. — О жизни. Дело в том, — сказала она, тщательно подбирая слова, — что у меня сложилось чёткое убеждение, что на Альянс кто-то работает. Кто-то очень сильный. И непубличный…
— Теневик ищет теневика? — усмехнулся Вейдер.
— Что-то вроде.
— Йсанне.
— Да?
— Почему тебе нравится работать на ситхов?
— Мне нравится работать
— Почему?
— Потому что… приятно жить в мире, который не замкнут в коробочке из-под конфет, — она усмехнулась. — Люблю, когда у моря нет дна. Иначе это не море.
— Ты очень хорошего мнения обо мне.
— Ты думаешь?
— Что такое глубина, Йсанне?
— Что такое Сила, ваша тёмность?
Он улыбнулся:
— Не знаю.
— Я тоже.
…мелкие ручьи фактов, стекаясь к ней, соединялись в поток. Поток, который оставлял открытыми и сухими то одно, то другое место.
Если посмотреть сверху, то сухие пятна образовывали лицо.
Она скоро в него посмотрит.
Сельскохозяйственный корпус был довольно любопытным образованием. И, как любая структура в Храме, многоуровневым.
Туда действительно отправляли тех, чьи способности исключали занятие военным делом. В любом из смыслов.
В центральном Храме даже целители были готовы выезжать на фронта сражений, пусть не воевать, лечить. Всё равно. Так сложилось в мире, что
Зато были джедаи. На которых, с улыбкой и обязательной похвалой их сверхспособностям, сваливали
