КАРТИНА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Без названия
Рина
Трава. Такая густая, что путались сапоги. Метёлки разнотравья — и вьюнки с крохотными коготками на изнанке листьев и стеблях, колючки всех мастей, что заканчивались сверху тяжёлым лиловым шаром. Цветы. С виду такие нежные. А, вцепившись в одежду, рвут её с мясом. А на коже оставляют кривые царапины.
И насекомые. Лезут в нос и горло, под одежду. Звенят. Ровный гул над полянкой.
Рина машинально смела с лица комаров.
— Лето, — сказала она, прислушиваясь к звуку слов. — Лето. Зимой убивает мороз, летом жрут насекомые, — она помолчала. — Осень холодней и весна холодней тоже… Осень уходит в холод и дожди, весна оттаивает дерьмом… из-под снега показываются трупы… впрочем, о чём это я. И это — средняя полоса планет. Самая благоприятная для жизни. В тундре — мошка, в степях — она же и крупные оводы. Я не говорю о тропиках… А в пустыне нечем дышать.
— О чём ты, не понимаю, — сказал Оби-Ван. Он пытался пристроиться на сухом обломке ствола, методично и бесперерывно делая пассы руками и хлопая себя по открытым участкам кожи. Даже секунду невозможно было сидеть неподвижно: в тело впивалось и жгло, тут же вспухал волдырь.
Ничего себе планета.
— О временах года, — ответила Рина и вновь провела ладонью по лицу. На лице остались красные полосы и два прилипших раздавленных трупика. Вторым движением она убрала их. — А ещё есть звери. Хищные. И сильные, — она улыбнулась. — Мне кажется, форсьюзеры, в отличие от большинства в галактике, пошли по естественному пути развития. Отрастили не клыки — Силу. Потому что бластер… и нож… и меч… чем физически слабей становились разумные существа, тем больше они компенсировали свою слабость опасными игрушками.
— И на что шли силы разума, — усмехнулся Оби-Ван.
— На выживание, — сказала Рина.
— Звезда Смерти потрясающе помогает выжить.
— Да. Именно.
— А не нападать?
— Стаю волков лучше сразу разогнать выстрелами, чем потом махать ножом в её кругу. У тебя примитивные понятия о выживании, джедай.
— Мои.
— Не спорю. Выжить можно, нападая, а можно — приспособившись.
— Великие ситхи нападали.
— Были времена, — ответила Рина, закрыв глаза и подставляя лицо солнцу. Каким-то образом она умудрялась не обращать внимания на насекомых.
— А потом они залезли в нору.
Она не ответила, продолжая стоять с закрытыми глазами.
— Что мы тут делаем?
— Стоим, — сказала Рина.
— Я сижу, — сказал Оби-Ван и хлопнул себя по лицу, щеке, лбу, за отворот рукава.
— Сиди.
— Мы кого-то ждём? — спросил Оби-Ван и ругнулся.
— Кусают? — спросила Рина.
— Да, — буркнул тот.
— Значит, живой. Раз кусают.
— А были предположения, что мёртвый?
— Были. И прежде всего — у тебя.
— У меня? — усмехнулся Оби-Ван.
— У тебя.
Пищание разного рода насекомых сливался в ровный низкий звон. Оби-Ван обнаружил, что быть живым очень больно… и на морде остаются красные припухлости и волдыри.
— Это планета Эльгир?
Рина приоткрыла глаза и взглянула на него сквозь жёсткую щётку ресниц:
— Какие-то сомнения?
— Да. Её окультуренная часть… и здесь вообще должна быть весна.
— Парк отличается от леса. Мы далеко…
Он внимательно посмотрел на неё:
— Но это Эльгир?
— Это то, куда меня притянуло, — Рина вдруг улыбнулась ему. Оби-Ван внезапно почувствовал, что ему не хочется, чтобы ему так улыбались. Сквозь невидящие глаза. — Мне кажется, я здесь была. И даже познакомилась с милейшей стайкой волков. Или каких других хищников. И с насекомыми — тоже. Но это было благо. Всё-таки не зима. Но потом пришла осень, холод, дожди, и наступила зима… Кажется, я её убила.
— Кого? — осторожно спросил Оби-Ван. Теперь он шёл по разговору, как по хрупкому льду, боясь стронуть и так колеблющийся разум.
— Ту, которая отправила меня сюда. Это было давно, — Рина усмехнулась. — И не смотри на меня так, джедай. Бывают фантомные ощущения. А бывает фантомная память. Тут кто-то жил. Может быть, здесь кто-то умер. А то, что я воспринимаю это, как я — так не волчьими же глазами.
— Ты о чём?
— Ты слышал своего Куай-Гона? Ну вот. Здесь тоже кто-то был, — она потянулась одной рукой, другой продолжая сгонять комаров. — А может, это память.
— Слушай, что мы тут делаем?
— Лично я — слушаю мир. А ты, если тебе нечем заняться — можешь идти своей дорогой. И бодро функционировать там.
— Я же сказал, что один — не могу.
— И я должна обеспечивать тебе жизнь вкупе с развлечениями? — спросила Рина. — Не можешь —
