так сиди и не вякай. Если дело в выживании, не думаешь о комфорте тела и души.
Оби-Ван закусил губу.
— А что ты хотел? — удивилась Рина. — Заботы от ситха? Если ты можешь существовать только рядом со мной — существуй, кто тебе запрещает. Это твой выбор, между прочим. А я буду делать то, что хочу.
— Может, тебе тогда меня убить? — съязвил Оби-Ван. — Мешать не буду.
На него с холодным интересом взглянули тёмные глаза. Оби-Ван понял, что бывает, когда принимают всерьёз то, что нормальные девяносто девять и девять в периоде принимают как фигуральность.
— Ты хочешь?
— Я пошутил.
— Больше никогда не шути. Убить легко.
— Я уже понял.
Рина вновь не ответила ничего, подставив лицо агрессивно жаркому солнцу, пригнавшему тучи мошкары.
— О, а ночью-то что будет, — ухмыльнулась Рина.
— Ночью?
— Ночью. Насекомых обычно бывает в два раза больше. Особенно в лесу.
— Ты куда-то собралась идти?
— Да.
— Куда?
— Тебя это не касается… Впрочем, — она прижмурилась сильней, — на моём пути ожидается много болот.
— Какого хрена?
— Хочу.
— Что?
— Идти.
— И это в то время, когда… — он замолчал.
Глаза открылись. Глаза смотрели на него.
— Когда галактика гибнет? — мягко спросила она. — Но мне нет до этого дела.
— И до приказа твоих мастеров?
— Ты не тот, кто имеет право говорить о моих мастерах.
— И что ты сделаешь, если я не оставлю эту тему?
— Не буду слушать.
Оби-Ван чувствовал, что логика происходящего ускользает из его рук. Впрочем, он ощущал и то, что, скорей всего, никакой логики не будет.
— Куда ты идёшь?
— Это моё дело.
— Не проще ли долететь на корабле.
— Проще.
Она улыбалась. В углах рта дрожал смех. И глаза тоже смеялись.
— Я от вас с ума сойду.
— Твоё право.
— Ты же летела на Эльгир помогать своим мастерам.
— А зачем им помогать? Они не маленькие.
— Но ты же убийца.
— И что?
— Если надо кого-то убить…
Рина засмеялась.
— Да, — сказала она, — у Палпатина точно не поднимется рука. Какую чушь ты несёшь, — она взглянула в чашу леса, гудящую от мошки. — Я иду туда.
И тут же в её руке был меч. Направленный остриём на Оби-Вана. Рина смеялась. Оби-Ван медленно снял ладонь с рукояти своего меча.
— Я просто…
— Я люблю танцевать со смертью на пару, — ухмыльнулась ситх. — А иногда вместо смерти. Думай, что делаешь, джедай. Попробуешь напасть — будешь трупом. Теперь уже навечно.
— Я всего лишь хотел…
— Я буду говорить с тобой, когда ты перестанешь лгать. Надоело. Ты похож на ужа, кусающего себя за хвост. «А на самом деле я…» Трус ты на самом деле. Мастер дискуссий и трус… или приспособленец, — добавила она задумчиво, выключая меч, но не убирала рукоятку. — Каждый выбирает свой способ. Выживать. И жить, — она спрятала рукоятку.
Оби-Ван криво ухмыльнулся:
— Ты о чём?
— Об Ордене. Который выживал тысячу лет, — она вздохнула и гулким шлепком размазала кровь по крайней мере, десятка комаров. — На самом деле, всё очень сложно. Мне надо подумать.
— Подумать? — спросил Оби-Ван с той же кривой ухмылкой. — Мне показалось, что ты уже всё придумала. И всех осудила.
— Правда? — спросила Рина. — А мне казалось, что судить — это право джедая.
Забытый город
— Мне кажется, тут миллионы лет никто не живёт.
— Мне тоже.
Под серым небом, высоким, как крик и спокойным и плоским как дюралюминиевая тупая сковородка, стояли пирамиды. Тоже серые. Ни аналога растительности. Ни земли. Под ногами крошится бетонная галька и обломки костей. Камни. Силуэт дерева, сухого, окаменелого, присыпанного крошкой. Хрусть, хрусть — под шагами.
— Неприятное место, — сказала Шми.
— Мёртвое, — ответил Кэмер.
Остановился посреди того, что можно было принять за площадь. Огляделся. Вслушался. Тело — пружина, в любой момент готово распрямиться. Внешне спокоен. Пальцы на рукояти меча.
— Посмотри, — кивнул он в одну из сторон. — Присмотрись, — уточнил он.
Она взглянула. Тот же серый свет… но там, едва различимый, напряжённый пурпур отливает в облаках… облаков нет? В небе? И оттуда исходит слабый ток мёртвого жаркого воздуха.
— Что это? — спросила она.
— Не знаю. Что-то горит… догорает.
Он присел на корточки, продолжая смотреть вокруг.
— Тут точно был кто-то из наших, — сказал он. — Когда-то. Заманал меня этот кисель, — буркнул он. — Ничего не чувствую. И так давит… невыносимо хочется спать. Аж голову сводит.
— У меня не так.
— А как?
— Просто — покой. Безразличие.
— Вот-вот.
— Но там что-то горит.
— Вот я и хочу понять: что.
— Что это за земля?
— Теоретически — здесь были наши лорды.
