Люк смотрел в иллюминатор. Прекрасный наблюдательный пункт за ходом битвы.
Вейдер тоже смотрел туда. Надо же было что-то делать.
Странное зрелище — бой, в котором не участвуешь. Вспышки. Взрывы. Застывшие туши разрушителей. Висящий в отдалении флот Альянса. Они действительно вышли сюда. И щит действительно оказался включён.
Император собирался дать в этих декорациях представление. Представление конкретно перед одним зрителем. Маленьким джедаем Люком Скайуокером. И он, главнокомандующий имперским флотом, вынужден участвовать в нём же. В качестве одного из актёров.
Бред.
Ничего. Справимся и с бредом.
— Иди сюда, мой мальчик, — ласковый голос императора. — Посмотри сам.
То, что он не дёрнулся на «мой мальчик» — хороший признак. Значит, у него теперь действительно чётко и ясно работает голова. А не воспоминания и эмоции.
А вот Люк дёрнулся. Но подошёл. Смотрел широко раскрытыми глазами на панораму. Не верил. И не мог не верить.
— Отсюда ты сможешь увидеть конец Альянса и конец вашего жалкого восстания.
Голос экскурсовода. Вейдер почти хмыкнул. Есть еще энергия для турболазеров…
Люку было не до веселья. Кажется, он впервые поверил, что дело кончится здесь и так бесславно. Раньше, очевидно, он тешил себя мыслями о том, что он умрёт, но правое дело…
Правое дело его и его друзей сейчас будут разносить в космическую пыль.
И вот тут мальчишка среагировал. Повернулся. Впился глазами в императора. Потом — в свой меч, лежавший у того на коленях.
Палпатин почти хихикнул и похлопал рукой по мечу.
— Ты ведь хочешь взять его, правда? Я чувствую твою ненависть… Возьми своё оружие, — почти приглашающим тоном. — Используй его. Убей меня. Я безоружен…
Люк сделал два дыхательных упражнения и отвернулся. Он вспомнил, что он — джедай. На сколько хватит его воспоминаний?
— Поддайся гневу, — с какой-то мазохистской настойчивостью продолжал провоцировать его император. — Он есть в тебе. И с каждой минутой под влиянием гнева ты всё больше становишься моим слугою…
Вспышка ярости. Дёрнулся. Отступил. Ещё вспышка ярости — только другая. Он думает, что на себя. А на самом деле — на того же императора. За то, что играет с ним и его провоцирует.
— Нет!!..
И на Беспине с таким воплем в шахту летел. От судьбы действительно не уйдёшь, молодой придурок.
Только как бы тебе сказать, что твою судьбу вложили в тебя другие?
Голос императора раздался как эхо его мыслей:
— Это неизбежно. Это твоя судьба. Ты принадлежишь мне. Как и твой отец.
А император совершенно правильно его провоцирует, пробилась мысль из-под концентрированной готовности к действию. Относительно себя мальчик может ещё поспорить. Но меня он видит перед собою. И мысль о том, что я принадлежу…
Император тоже насмешливо следил за мальчишкой, ясно видя, какой след оставляют в том его слова.
— Как видишь, твои друзья проиграли, — заметил он. — А теперь, — и в голосе его снова прозвучало торжество, — стань свидетелем мощи этой полностью вооружённой и действующей станции…
С дыркой в боку? — нашёл в себе силы пошутить Вейдер сквозь громадное напряжение, с которым срастался всё больше.
А император наклонился к переговорному устройству и негромко сказал:
— Стреляйте.
Потребовалось не так много выстрелов, чтобы флот повстанцев потерпел ощутимые потери. И встал перед фактом лёгкого и полного уничтожения.
Хвала Великой Силе. Хотя бы ради представления император приказал стрелять. А то он стал было беспокоиться за целостность своего флота.
Люк стоял и смотрел на это представление. Вейдер не видел его лица. Но это ему не было важно. Он прекрасно чувствовал, что испытывает его отпрыск. Как и император.
— Альянсу конец, — сказал Палпатин. — И твоим друзьям — тоже.
Так. Готовность номер один…
— Хорошо, — мурлыкающим тоном сказал император. — Я чувствую твой гнев… Он растёт. Я беззащитен. Возьми свой меч. Ударь меня со всей силы, и твой путь на Тёмную сторону будет завершён.
Мистический бред, которым накачал Оби-Ван мальчишку… Воспалённый бред утративших над собой контроль мозгов императора… Они сейчас говорят на одном языке. Всё просто идеально.
Кажется, Люк хотел ещё раз крикнуть «нет!». Одна секунда. Всё отражается на лице.
А потом Люк развернулся, притянул к себе меч и ударил по не делающему ни малейшей попытки защититься Палпатину.
И, естественно, его луч натолкнулся на луч оружия отца. Вейдер блокировал удар, предназначенный учителю.
Как тогда, двадцать лет назад.
Император рассмеялся. Нашёл время смеяться.
Хотя, возможно, выражение лица мальчишки заслуживало этого.
Кажется, тот до последней секунды не верил, что ему придётся сражаться с собственным отцом.
Ну что же, начали, мальчик…
Лестница и мостик
Люк сражался не так плохо, как Вейдер ожидал. Конечно, с техникой у того всегда был полный швах, и этот бой исключением не был. Но он наскакивал совершенно очертя голову, яростно и энергично, взахлёб используя Силу к месту и не к месту — словом, давал все возможности себя убить и делал чрезвычайно трудной задачу отбить эти беспорядочно-хаотичные выпады и, не приведи Сила, не поранить.
Хватит того, что он ему одну руку оттяпал.
Будут отец и сын — оба в протезах. Вот император-то посмеётся.
Мальчишка теснил его к лестнице. Вейдер теснился. В какой-то мере, это было даже неплохо. Столь технически трудная задача требовала от него предельной концентрации. И сильно очищала мозги.
Давай-давай, мальчик…
Меч перед его лицом взлетал и опускался. И мазался в разные стороны. Много сил нужно было, чтобы уследить за ним. Естественно, он чуть не пропустил элементарный пинок, которым наградил его сын.
Ага, элемент татуинского мордобоя, почти весело подумал Вейдер, делая перед изумлёнными очами сына небрежное сальто — и спрыгнул таким образом к подножию лестницы.
Быстрый взгляд в сторону императора — как он там?
Император чувствовал себя неплохо. Он с интересом следил за боем. И прекрасно слышал все ощущения Люка. А Люк на мгновенье ощутил почти торжество.
— Очень хорошо, мой мальчик, — прошелестел голос императора. — Дай гневу течь сквозь тебя. Используй свою злость.
Император, ну кто говорит такое под рук молодому джедаю? Видите, вон, он уже выключил свой меч.
Так. Похоже, придётся возобновить свой тренинг.
