Барякина Эльвира, Капранова Анна
Рыба в чайнике
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
Модельное агентство «Лилия» принадлежало студентке финансового факультета Лиле Рощиной. Она просто сняла офис, набрала девушек и решила покорить город своими модными показами. Но, к сожалению, город был исключительным жмотом и покоряться за деньги отказывался. Рекламодатели упорно не желали делать презентации и шоу. Им было достаточно показать по местному каналу телеоткрытку с текстом типа «Продается кирпич. Самые дешевые цены». Uлобальное и красивое приводило их в шок и в размышления о кризисе в стране.
Все богатство Лилиного офиса составляли «осел» и факс. «Ослом» называли чучело оленя, которое равнодушно торчало из стены и изредка осыпалось шерстью. А факс был временно отдан Лиле директором дружественного рекламного агентства Дмитрием Пушкиным. В его собственной конторе делался ремонт, так что такая щедрость была для него необременительной.
Лиля в одиночестве сидела в офисе и думала о проблемах. Денег нет, сессия на носу, что одевать на Новый год — неизвестно… Да и вообще непонятно с кем, где и на что встречать этот самый Новый год.
Тут дверь в комнату медленно приоткрылась, и в нее просунулась заиндевелая голова Ванечки, который числился Лилиным пресс-секретарем, заместителем и главным помощником.
— Там такой морозище! — произнес Ванечка хрипловатым от пережитого оледенения голосом, после чего все-таки вошел, с трудом снял перчатки и как-то странно поглядел на Лилю.
Она тут же разгадала его намерения.
— Не вздумай греть свои руки о директора! — выпалила она грозно.
— А что мне за это будет? — ехидненько спросил Ванечка, надеясь порезвиться и подольше не заниматься делами.
Надо сказать, что лень была главным его недостатком. Однако достоинства перевешивали. Ванечка обладал нестандартным умом, феноменальной памятью и весьма смазливой внешностью. И, главное, он все-таки был готов шевелиться ради обогащения. За это-то Лиля и взяла его на работу.
Ванечка тоже был студентом, но факультета журналистики, и, кажется, учился только потому, что очень боялся армии. Странность у него была одна: с каким-то фанатическим упорством он утверждал, что является гомосексуалистом, хотя в порочных связях его еще никто не замечал.
— Уж коль скоро я занимаюсь модельным бизнесом, то должен во всем следовать моде, а ничто нынче так не модно, как гомосексуализм! — заявлял он в ответ на все расспросы о своей сексуальной ориентации.
…Ванечка подошел к батарее, обнял ее как родную и стал греться.
— Я кушать хочу! — наконец объявил он и выразительно посмотрел на свою директрису.
Лилю всегда смешило его милое нахальство. Она собралась было сказать, что из мясного у нее осталась лишь устаревшая шкура «осла», но не успела: зазвонил факс.
Подняв трубку, Лиля произнесла привычную фразу:
— Модельное агентство «Лилия». Слушаю вас.
Внезапно глаза ее расширились, ресницы затрепетали…
— Стартую, — проговорила она умирающим голосом.
Лиля стремительно нажала зеленую кнопку, и из недр факса тут же полез листочек с посланием. Сначала показался женский профиль, потом горизонтальная черта, а прямо под чертой — четкие цепочки слов на совершенно иностранном языке.
— Это точно нам? — спросил в недоумении Ванечка.
— Вроде бы, — отозвалась Лиля.
— А что здесь?
— Предложение о сотрудничестве.
Когда наконец листочек полностью распечатался, они, не сговариваясь, бросились к нему и стали рассматривать послание.
Шестым чувством Лиля поняла, что оно написано по-английски. Узнанными оказались слово «Dear[1]», два артикля и весьма интригующие «$ 100, 000». На этом запас иностранного языка, который она иногда учила в школе, исчерпался.
— Вань, ты что-нибудь понимаешь?
Ванечка покачал головой. Он знал всего одно слово на английском, да и то с неприличным смыслом.
Тем не менее, в душе Лили зародилась надежда. Только тот, чья контора постоянно идет ко дну, может понять, какой музыкой звучат слова «предложение о сотрудничестве» в совокупности со «$100, 000». За ними спрятана возможность купить новую мебель, погасить счета за электричество, уплатить налоги, выдать зарплату и (что тоже может случиться) разбогатеть.
— Что делать будем? — спросил Ванечка, глядя на «осла».
По сложившейся традиции «осел» остался молчаливым и безынициативным.
— Будем искать переводчика! — решила за него Лиля.
Ей очень хотелось зарплаты.
В этот самый момент дверь в комнату распахнулась, и на пороге возник директор «Эльфа» Димка Пушкин — длинный, тощий и одетый по последней моде.
— Приве-ет! — произнес он злодейским голосом.
Надо сказать, что Лиля обожала Пушкина. Не так, конечно, как обожают мужчин всей своей жизни, а просто как человека. Любить его как мужчину не было никакой возможности: Пушкин был мужем Лилиной двоюродной сестры Тани. Сам Димка помогал Лилиным деловым потугам от своих буржуйских щедрот, а за это позволял себе подтрунивать над ней. А еще Пушкин любил Ванечку, но уже из эстетических соображений. Он неоднократно пытался переманить его к себе в «Эльф», впрочем, безуспешно. Ванечке в сто раз больше нравилось валять дурака в компании с Лилей, чем трудиться под началом Пушкина.
Пушкин прошествовал к Лилиному столу и уселся рядом.
По его взгляду, направленному на факс, Лиля сразу поняла, что он явился именно за ним. Она придвинула к себе аппарат и, как могла, накрыла его руками. К ней только что начали приходить иностранные деловые предложения, а он хочет забрать их источник. Да ни за что!
Заметив Лилины телодвижения, бессердечный Пушкин тотчас принялся хохотать.
— Чего ты смеешься-то? — возмутилась Лиля.
— Отдавай!
— Не отдам. Мы бедные несчастные сиротки!
— Рощина! — укоризненно сказал Пушкин. — Ты наглеть когда-нибудь перестанешь?
— Перестану! — честно пообещала она. — Как только разбогатею.
Пушкин недоверчиво фыркнул, но подвинулся ближе к факсу.
— Будешь нечестно себя вести, я тебе больше в жизни ничего не дам, сказал он весомо. — И даже чай не позову к себе пить…
Угроза подействовала, и Лиля поспешно сменила тон:
— Да-а! А я вот тебя всегда чаем поила!
— А сейчас вот не поишь! — в тон ей протянул Пушкин.
— Меняемся: я тебя пою чаем, а ты мне оставляешь факс еще на две недели.
От такой наглости Пушкин зафыркал, пытаясь подавить в себе смех.
— Черт с тобой! Оставляю еще на одну неделю. Не больше.
— Две чашки чая!
— Одна неделя.
