На что мой спаситель ответил, что мумия уже две тысячи лет, как полуживая. Она днем спит, а ночью выходит на прогулку по дворцу. Тоже мне, фамильное привидение нашлось! Поддержание искусственной жизни в теле Шамсхайята являлось обязательным условием для того, чтобы море не затопило столицу южных земель. Для этого правители приглашали лучших некромантов из Эстэрры.
— Лика, ну все, я забрал у него меч…
Он достал из ножен ятаган и покрутил им в руке. Я, конечно же, повернулась, чтобы удостовериться. Меня все еще трясло от увиденного.
А разбойник, спокойно усадив Ню на окно, молча снял с пояса три легендарных артефакта и бросил на окно рубашку.
— Ты что, все еще боишься нашего нового спутника? — чуть слышно спросил он.
Я, сжимая подушку, в ужасе смотрела на него, боясь и слово сказать. Он так спокойно относился к этой мумии, будь она самым обычным живым человеком.
— Она не страшная… — сказал он, проведя пальцем мне по подбородку, а его теплое дыхание ласкало мою щеку. — Ну, успокойся ты, маленькая.
Я попятилась, пытаясь отвернуться. Мне так хотелось побыть одной.
— Если ты боишься этого принца, мы запрем его в дальней каюте.
Сорро прижал меня к своей широкой груди и поцеловал в лоб. И мне стало намного спокойнее.
— Моя маленькая Лика, — прошептал он, укладывая меня на кровать. — Никакая реликвия из Шамсмадены не станет для меня дороже тебя.
Глаза мои закрылись, и я почувствовала еще одно прикосновение его горячих губ. Нет, это неправильно. Принцессам нельзя целоваться с преступниками. Но почему-то так мне было спокойнее. И вдруг в мое тело, кажется, вернулся дух Ханы, оно стало горячим до кончиков пальцев, и я, сама того не желая, крепко обняла разбойника.
— Мне с тобой так спокойно, — сказала я.
До утра я не вспоминала о мумии.
С первыми лучами солнца служанки без спросу вошли ко мне в комнату. Без спросу. Мои нордэрдские фрейлины хоть стучали, а южанки, видимо, считали нормой заходить тихо и неслышно. Я бы и не смутилась, когда, открыв глаза, увидела прекрасных девушек в полупрозрачных юбках, будь я одна.
Я же спала в обнимку с разбойником, вместо подушки используя его грудь. Ню устроилась у меня в ногах. Но это еще ладно… а вот наша одежда, как я успела заметить, валялась вокруг кровати, словно мы, поддавшись минутной страсти, не давали себе отчета в своих действиях. Вообще-то, так и случилось. Я, краснее банданы моего разбойника, скрестила руки с зажатой в кулаки шелковой простыней на груди, рассерженно глядя на служанок. Те тоже прекрасно поняли, что оказались совершенно в неподходящее время там, где их не ждали. А теперь будут рассказывать всему дворцу о постельных похождениях северной принцессы. Стыд и позор.
Когда девушки, всей душой желавшие помочь Ее высочеству одеться к завтраку, покинули комнату, я быстро натянула на себя пиратский костюм и, причесавшись и умывшись, решила выйти к завтраку в гордом одиночестве.
С Сорро я не обмолвилась ни единым словом. Впрочем, это было совершенно несложно, потому что разбойник постоянно что-нибудь да жевал.
— Ну что, госпожа Анжелика, — вежливо обратился к нам малек, — Сорро убедил вас взять с собой в путешествие нашего общего знакомого?
Как я поняла, Тавах не хотел распространяться о том, что он решил отдать нам мумию. Я поймала его обреченный взгляд. Этот человек прекрасно понимал, что каждый день может оказаться последним в его жизни. И только мы с Красной Банданой стали его последней надеждой на спасение если не жизни, то родины.
— Да, все будет в порядке, — сухо ответила я, не спуская глаз с разбойника, жевавшего очередную мясную отбивную.
К обеду нам предоставили галеру с тремя десятками гребцов. В единственную каюту Сунна силой мысли перенес золотой саркофаг с мумией. И когда все было готово, паренек подошел к правителю.
Бородатый малек, одетый в ярко-красный балахон, крепко обнял наследника и сказал ему что-то на ухо. Судя по обескураженному лицу, Сунна, мальчик узнал правду и хотел остаться с отцом, но тот велел двум слугам опустить юношу на галеру, как бы тот ни сопротивлялся.
— Все будет хорошо, Сунна, — крикнула я парню, который уже наполовину раздел борющихся с ним слуг. — Ты ведь уже не маленький, чтобы сидеть дома с папочкой?
Последняя фраза подействовала именно так, как я и ожидала. Парень толкнул в грудь сначала одного слугу, потом другого, и прыгнул в галеру. А когда он остановился напротив меня, то гордым тоном произнес:
— Правильно, Ваше высочество Анжелика, я уже взрослый!
Пока он бравился передо мной, гребцы успели отвезти галеру на такое расстояние, что воришка оказался просто не в состоянии спрыгнуть на землю. А к вечеру он вообще, свыкся с мыслью, что все так и надо.
Сунна очень много времени проводил наедине с Шамсхайятом. Один раз я даже застала его за очень странным занятием: паренек разговаривал с мумией, словно с куклой. Ну, ладно, если его утешают подобные выходки, почему бы и нет.
Алое южное солнце бросало на землю последние лучи, когда я, устроившись на носу, грустно смотрела на окрашенные в кроваво-красный волны западного залива. Я не заметила, как оказалась не одна. Случайно повела рукой, и… уперлась пальцами в твердое бедро. Когда я подняла глаза на соседа, то встретилась с тоскливым взглядом разбойника.
Парень обнял меня и прижал к груди.
— Не надо, Сорро, — я отстранилась.
— Я не нахожу себе места, если ты не рядом со мной, — он потупил взгляд, рассматривая носки собственных сапог.
— Зачем все это… ну, что творится между нами? — я не смотрела в его сторону.
— Наверное, так надо… судьбе…
— Ты меня не любишь, Сорро. Тебе не идет быть слабым.
Чисто из женского любопытства я бросила взгляд в его сторону. И пришла в ужас. Его лицо вытянулось, а на глазах, кажется, блестели слезы. Нет, мне показалось, такой мужчина не мог просто так взять и разреветься, хоть платочек подавай.
— Ты вообще, не любишь людей, — продолжила я. — Ты изменяешь им со смертью.
Эти слова Томойо, адресованные женщиной ее мужу, запали в мою душу. Был ли ее супругом Сорро или кто-то другой — не важно. Но эта фраза как нельзя лучше подходила моему разбойнику.
— Нет, Лика, — он положил голову на мое хрупкое плечо, а я поняла, что как бы тяжела она ни была, мне очень приятно, когда он прижимается ко мне, — я люблю драться со смертью. Но я ненавижу ее. И как-нибудь мы сразимся с ней вместе. С тобой. Правда?
Небывалая уверенность, мне показалось, охватила мою душу, и я выпалила то «ДА», которое разбойник так хотел услышать. А он еще раз поцеловал меня. Это неправильно. Но мне так нравится прикосновение его губ к моей щеке, меня уже перестает раздражать его грубая щетина, и я так хочу, чтобы наше приключение никогда не заканчивалось, потому что, добравшись до Нордэрда, наши пути разойдутся. Пусть даже к тому времени и отменят награду за голову смелого разбойника, но этому парню никогда не стать благородным рыцарем, и никогда ему не носить щита с собственным гербом, а еще ему никогда не быть моим мужем.
Что-то я размечталась. То ли закат, то ли обнимающий меня мужчина так на меня действовали. То ли тихие взмахи весел нашей галеры… Но я еще так далеко от дома. И, что самое страшное, чем ближе я к родине, тем больше опасностей поджидает меня впереди. И даже свободный некогда разбойник, сделавший одолжение, пообещав проводить дурочку-принцессу до Бата, уже никуда не торопится.
— Томойо — моя сестра, — шепнул мне на ухо Сорро, — а муж ее…
— Эй, голубки, чего воркуем? — услышала я где-то надо мной голос Рэтти, и все мысли о мгновенном возвращении памяти к разбойнику улетучились.
