Замерев в немом восхищении, рассматривала развешанное по стенам оружие: даже приметила парочку ружей и лук красного дерева. Сильнее всего поразили моё воображение различные мечи, кинжалы и ещё много всего, чему я не знала названия.
Не представляю, сколько я бы смогла так простоять, если бы не услышала ехидное покашливание за спиной. Стремительно обернувшись, уставилась в хитрые, прищуренные глаза.
— Что юной леди необходимо в моей комнате? — последовал вопрос.
Мужчина, прислонившийся к входной двери, был уже не молод, и глубокие морщины испещрили его лицо. Узкие раскосые глаза и высокие скулы указывали на наличие восточной крови. Я почти мгновенно узнала говорившего: он был одним из охранников, работающих в доме. Насмешливый взгляд мужчины заставил меня смущенно зардеться. Я почувствовала себя проказливым ребенком, пойманным на месте преступления — и это ощущение мне определенно не понравилось.
— Я…я, — запнувшись, ещё больше покраснела и на одном дыхании выпалила казавшуюся мне самой абсолютно безумной идею. — Научите меня мечом махать!
И замерла, ожидая, когда же меня выгонят за подобную наглость.
— Научить махать, говоришь? — хитро протянул пожилой мужчина, словно не замечая моего волнения. — А хныкать не будешь?
— Нет! — я оскорблено посмотрела на собеседника. — Я уже взрослая! — и совершенно по-детски вскинула подбородок. — Ну, раз взрослая, значит, научу, — слегка насмешливо сказал он, явно развеселившись от моей запальчивости. — А стараться будешь?
— Я буду очень стараться!!! — выпалила на одном дыхании.
От распирающей меня радости я была готова пообещать ему хоть луну с неба! И все звёзды в придачу.
— Будем заниматься поздно вечером. Только условие: чтобы твой отец не узнал — ему это не понравится, — охранник едва заметно помрачнел, и тут же, стрельнув глазами в мою сторону, добавил. — Не станешь слушаться меня во всём, касающемся учёбы — передумаю и прекращу тренировки. Согласна?
— Согласна, — эхом повторила я, стараясь сдержать радостный вопль — хотелось выглядеть перед будущим учителем максимально взрослой и собранной. Можно сказать, что почти безуспешно стараясь.
— Ну, бегите, Руфина. Жду вас завтра, тогда и приступим.
Сказать, что мне было сложно — наверное, ничего не сказать. Я наивно полагала, что мне сразу вложат в руки меч, и я каким-то чудесным образом научусь им владеть. Угу, размечталась. Дело в том, что первые несколько месяцев мне ни разу не разрешили даже этот пресловутый меч подержать. И активно занялись моей весьма плачевной физической формой. Я бегала, прыгала, отжималась, пыталась сесть на шпагат и выполняла множество других упражнений. Получалось плохо, но, как говорится, «назвался груздем — лезь в кузов». Поэтому всё свободное время пришлось посвятить тренировкам. Ни одного стона или жалобы не прозвучало с моей стороны, во многом этому способствовала взыгравшая гордость.
Я росла замкнутым, довольно мрачным ребёнком и училась прятать свои эмоции. Смерть матери заставила меня быстро повзрослеть и осознать собственное одиночество. После внезапного появления отца я не позволила себе расслабиться. А, наоборот, стала более подозрительной и закрытой. Я практически сразу поняла, что этот этап моей жизни закончится и нужно быть готовой ко всему. С отцом встречалась очень редко, чему способствовали приличные размеры дома: два этажа со множеством комнат и подсобными помещениями, а также обширный участок земли, значительную часть которого занимал лес. Я редко покидала дом, впрочем, сама ни капельки не жалея об этом. Книги, представленные в большом количестве в отцовской библиотеке, интересовали меня не меньше занятий с Мастером Ли, оказавшимся уроженцем Японии. Я мало общалась с немногочисленной обслугой дома, которая относилась ко мне достаточно прохладно.
Первое моё занятие с мечом произошло приблизительно через полгода усердных тренировок. Я уже могла продемонстрировать парочку простых приёмов рукопашного боя, имела неплохую растяжку, удовлетворительно для начинающего метала кинжалы и в целом достигла значительных результатов в своём обучении. Когда выяснилось, что работать с длинным, тяжёлым мечом не представляется возможным, мне был предоставлен облегчённый японский клинок. Я медленно, с трудом, но очень упорно училась владеть им.
Впрочем, Мастер Ли показывал мне не только приёмы боя с оружием и без, но и во многом способствовал формированию моей личности. Понимая, что, умея драться, и не видя точки приложения своих способностей, я опасна как обезьяна с гранатой, прыгающая по многолюдной улице, он старался вбить в мою бедовую голову философию боя и хоть какие-то сведения об окружающем мире. Наверное, только благодаря ему я смогла не превратиться в мстительное и эгоистичное чудовище, находясь практически в полной изоляции от внешнего мира, полностью игнорируемая отцом.
Всё время, проведённое в его доме, так и не ставшем моим до конца, меня не оставляло ощущение наблюдающего и оценивающего взгляда холодных серых глаз. Я чувствовала это столь отчётливо, что проявляла свои необычные способности лишь изредка, вдали от всех. Иногда совсем забывала о них на недели, а то и на месяцы, полностью загруженная домашним обучением и тренировками. Время от времени я не понимала, зачем мне изучать, скажем, логику или риторику, но возражать не смела и назло всем добивалась значительного результата.
Первая гроза случилась через несколько лет после моего приезда. Не помню даже, с чего всё началось: я сильно поругалась с отцом и буквально кричала, спрашивая, почему он, такой весь замечательный, бросил нас с матерью. Все закончилось так же стремительно, как и началось: удар, пришедшийся в скулу, отбросил меня назад. Сильно стукнувшись о стену, я не сумела сдержать болезненного стона. Когда я смогла подняться, то увидела, как бесстрастное выражение лица моего родителя сменяется жесткой, почти жестокой гримасой. Прозвучавшие через пару мгновений слова заставили меня испуганно вздрогнуть:
— Не смей мне указывать, тварь.
Так быстро я ещё не бегала. Пролетев молнией почти полдома, оказалась в своей комнате. Совершено обессиленная я прислонилась спиной к двери и сползла на пол. Горько усмехнулась: как ни прискорбно было это осознавать, но лишь сегодня я смогла как следует рассмотреть отца, увидеть, что скрывается за напускной порядочностью. А скрывалось многое: безжалостность, расчет… даже по отношению к единственной дочери, пусть нелюбимой, но все-таки… Вспомнились слова Мастера Ли: «Твой отец — очень опасный человек. Не зли его, девочка, а лучше вообще не попадайся на глаза».
И без того прохладные отношения с отцом покрылись буквально арктическим холодом, а наши редкие встречи практически прекратились.
Через полгода я услышала то, чего так боялась: он сказал мне уйти. Несмотря на все свои знания и умения, я была практически не приспособлена к самостоятельной жизни, не имела тех способностей, которые помогли бы выжить в чужом городе. У меня даже денег не было бы, если бы Мастер Ли не передал мне кулёк со всем необходимым, в том числе и деньгами. А ещё сделал то, чего я совсем не ожидала: он подарил мне меч, столь любимый мной, на котором я тренировалась.
— Бедная девочка, я не знаю, что ещё сделать для тебя. Руфина, будь осторожна. Я опасаюсь, что он будет искать тебя, — с грустью сказал мне словно разом постаревший Мастер Ли. Человек, к которому я прониклась безграничным уважением.
Отчаянно хотелось плакать, но огромным усилием воли заставила себя сдержаться, обняла старика и навсегда ушла из дома…
Следующие дни совершенно смазались: я не помнила, как добралась до какого-то большого города, где ночевала первое время. Я всё время опасалась, что меня найдут, поймают, что это будет очередным изощренным развлечением отца, любившего менять для меня «правила игры», а потом смотреть, как я адаптируюсь.
Скоро кончились деньги, стало негде жить и почти нечего есть. Отчаяние всё больше захватывало меня. Несмотря на все мои умения, я не могла устроиться на работу: никто не хотел брать малолетнюю девицу без документов, без сертификата об образовании и с «диким взглядом», как сказал какой-то мужик, думая, что я не слышу. Я могла бы продать меч и получить кругленькую сумму, но решила, что лучше
