одну кучу. А сейчас мы нормально подготовились. Нужно только нанести основной удар.
— Посмотрим, — еще раз философски сказал гость, — в любом случае этот министр всем уже давно надоел.
Тарасов вышел из здания, чувствуя, как у него все дрожит внутри. Он привык к тому, что пользовался в Казахстане, где раньше работал, должным почетом и уважением. Там его все знали и уважали. Здесь никто не знал и, самое обидное, никто не уважал. Здесь он был обычным полковником, каких было десятки тысяч.
Здесь ему могли приказывать, говорить с ним сквозь зубы, обращаться с ним крайне бесцеремонно, выгоняя после разговора и даже не предлагая сесть во время него. Но он знал, что по-другому уже нельзя. Времена изменились. Раньше все решал профессионализм и точное соблюдение правил игры. При этих правилах признавалась руководящая роль риторических болтунов из райкомов и горкомов, принимался институт замполитов, и все офицеры в обязательном порядке изучали марксизм-ленинизм, который должен был помочь им в розыске преступников, и становились членами партии.
Но наступили другие времена. Теперь его профессионализм, как и профессионализм всех остальных сотрудников, никого не интересовал. Нужно было только точно соблюдать правила игры. А правила были простые. Для этого необходимо было прибиться к тем нескольким стаям, которые, собственно, и растащили страну по кускам, разворовывая и грабя собственный народ. У этих подонков не было ни национальности, ни собственных убеждений, ни каких-либо идеалов.
Абсолютные циники, они готовы были продать и предать кого угодно — коммунистов и демократов, правительство и Президента, собственный народ и собственное государство. Измена интересам государства, по которой в любой цивилизованной стране отдали бы под суд, бурно приветствовались. Воровство поощрялось, циничный грабеж миллионов голодных сограждан считался всего лишь удачной сделкой. Неслыханно разбогатевшие циники готовы были на все во имя сохранения своих позиций. Они прибирали к рукам газеты, телевизионные каналы, радио, журналы. Они манипулировали общественным мнением, делая из предателей героев, из проходимцев — порядочных людей, а из воров — предприимчивых бизнесменов. Тарасов знал, что, только примкнув к какой-нибудь стае, он может выжить. Можно было все — воровать, грабить, убивать. Главное — состоять в стае.
И тогда тебе прощали все грехи. Никаких иных вариантов просто не существовало.
Он посмотрел на часы, усаживаясь в машину. Потом достал из кармана мобильный телефон и быстро набрал номер.
— Это я, — сказал он Счастливчику, — у нас осталось всего пять дней. Нам нужно встретиться.
— Хорошо, — ответил тот, — увидимся через два часа на нашем месте.
— Договорились. — Полковник убрал телефон и выехал со стоянки.
Через два часа он уже ждал в переулке. Вскоре к нему в автомобиль сел Счастливчик.
— Ты был в тюрьме? — спросил полковник. — Мне уже об этом доложили.
— У тебя хорошие информаторы, — мрачно сказал Счастливчик.
— Я же обещал тебе, что все будет в порядке, — примирительно сказал полковник. — Как видишь, я держу свое слово.
Счастливчик молчал. Он смотрел перед собой, ожидая, что скажет полковник.
— У нас все готово, — уверенно сказал Тарасов. — Через пять дней ты должен будешь показать нам свое мастерство.
— Когда? — спросил Счастливчик.
— Через пять дней, — повторил полковник. — А потом я отпущу твою бабу и тебя.
— И я должен в это поверить? — усмехнулся Счастливчик.
— А у тебя есть другой вариант? — зло спросил Тарасов.
— Похоже, что нет. Вы придумали неплохую игру, полковник. Хотя она еще не закончена.
— Угрожаешь? — слегка повернулся к нему Тарасов. — Ты мне не угрожай!
— Я просто предупреждаю. Что нужно положить в сейф, который я открою?
— А почему ты решил, что туда нужно что-то положить?
— Ты же говорил: открыть и закрыть сейф. А зачем его закрывать, если я что-то возьму оттуда. Значит, нужно туда что-то положить.
— Логично, — кивнул полковник, — значит, мы обо все договорились. Можешь еще несколько дней навещать свою подружку.
— Не обо всем, — возразил Счастливчик.
Полковник повернулся к нему всем телом. Потом пробормотал сквозь зубы:
— Не люблю, когда так глупо шутят.
— А я не шучу. Сначала тебе нужно освободить Катю.
— Ладно, — отмахнулся полковник, — об этом мы уже поговорили.
— Нет, — упрямо сказал Счастливчик, — не поговорили.
— Ты что, с ума сошел? — разозлился Тарасов. — Я же сказал, что ее отпустят через пять дней.
— Завтра, — улыбнулся Счастливчик, — завтра ты ее отпустишь.
Полковник поднял руку, схватил Счастливчика за рубашку на груди.
— Издеваешься, сука! — прохрипел он. — Я тебе сказал — только через пять дней!
— Завтра, — выдохнул Счастливчик, — иначе я отказываюсь. А ты за оставшиеся дни никого не найдешь. У тебя все сорвется, тебе ведь нужно положить документы в точно определенный день.
— Шантажист, — пробормотал полковник, отпуская его.
— Так мы договорились? — спросил Счастливчик.
— Что ты хочешь? — зло спросил полковник.
— Завтра ты ее выпустишь. Спрячешь где-нибудь на квартире под надежной охраной своих соколов. Я должен быть уверен, что она не в тюрьме.
— Ты опасный человек, — сквозь зубы сказал Тарасов, — как я могу тебе доверять.
— Спрячешь ее под охраной своих людей, — повторил Счастливчик, — иначе я не пойду на дело. Только после того, как она выйдет из тюрьмы.
— Черт с тобой, — немного подумав, сказал полковник, — ее освободят через два дня.
— Тогда и поговорим, — взялся за ручку дверцы Счастливчик.
— Подожди, — остановил его полковник.
— Что?
— Если ты думаешь, что тебе удастся ее освободить, то ты очень сильно ошибаешься, парень. Я прикажу своим людям стрелять, как только они услышат посторонний шум. Стрелять в нее.
— Ты бы мог этого мне не говорить, — пробормотал Счастливчик, — об этом я и так мог догадаться.
Он вышел из машины, сильно хлопнув дверцей. Полковник сразу резко рванул с места. А Счастливчик проводил его автомобиль долгим взглядом.
Глава десятая
Горохов смотрел на сидевших перед ним ребят и молча постукивал карандашом по столу. Рядом сидел подполковник Гвоздев. В интересах дела никого, кроме них, в кабинете не было. Если не считать четверых сотрудников группы Звягинцева.
Несмотря на смерть Звягинцева, их по-прежнему называли так. Старший группы капитан Хонинов сидел несколько в стороне, у окна. Остальные трое расположились за столом — Маслаков, Шувалов, Аракелов.
— Вы понимаете, что мы от вас хотим? — спросил в конце своего монолога Горохов. — Очень важно узнать, где Счастливчик готовит свой основной удар и для чего ему нужна такая штурмовая группа. Вы меня понимаете? У нас в запасе почти нет времени. Завтра вам нужно будет с ним встречаться. Поэтому постарайтесь выучить свои биографии до завтра. Времени с вами разбираться у него не будет, но основные
