врачу поздно. В лице Стояна почти не осталось жизни. Видимо, где-то там, в глубинах своего сознания он уже встал на последний путь. Еще несколько шагов в этом мире и все… Последнее желание — закон…
Она захлопнула все двери машины и села за руль. Машина медленно тронулась с места. Алевтина поехала в объезд, смутно опасаясь, что в поселке ей могут помешать головорезы Клавдия. Вдруг перед ней открылась широкая просека, очищенная от деревьев. Она удивилась, но прибавила скорость. Похоже, просека вела именно к озеру. Она домчалась туда в несколько минут, и чуть не уткнулась в гусеницы танка. Еле успела затормозить.
«Откуда это чудище?.. Перец!.. Откуда? Рита… Русалки… Как тихо… Как под водой…» — промелькнуло мгновенно, и Алевтина принялась действовать.
Объехала танк и затормозила на самом берегу, поставив машину так, чтобы Стояну через открытую дверь было видно озеро. Она открыла эту дверь, обошла машину и сзади приподняла его голову.
— Вот твое озеро, Стоян, — сказала она.
— И твое, — прошептал он. — Красиво… хочу… туда…
Вдруг Алевтина почувствовала чье-то присутствие за спиной. Она не хотела беспокоить Стояна, голова которого лежала на ее коленях, и поэтому только повернула голову и сказала:
— Перейдите на ту сторону, чтобы я могла вас видеть.
В окна она увидела, что машину обходят двое женщин и двое мужчин. Двоих она узнала сразу — Перец и Рита. Вторая женщина была ей незнакома и выглядела странно: и одеяние, и волосы до пят, и походка, и выражение лица… Только не до странных женщин сейчас было Алевтине и не до жизни… Второй мужчина, тоже странно одетый, кого-то ей напомнил, но напрягать память она не стала.
— Стоян! — вскричала Рита, узнав. — Что с ним?
— Взорвался дирижабль, Домарощинер взорвал… Падая, зацепился за деревья над обрывом… Они его спасли… Ненадолго…
— Опять Домарощинер! — зарычал Перец.
— Он и меня изнасиловал, Перчик, — горько усмехнулась Алевтина. — Теперь он здесь хозяин…
Рита брезгливо поморщилась.
— Здесь Лес, Алевтина, — ответил Перец. — А в Лесу никто с Материка хозяином быть не может… И Тузику конец, и Домарощинеру конец.
— Дай-то бог, — почти равнодушно кивнула Алевтина. — Он у меня в коттедже, я ударила его бутылкой по голове…
— Давай-ка Стояна сюда! — распорядилась Рита. — Лечить его надо!
Перец и второй мужчина быстро залезли коленями на переднее сидение и подсунули руки под спину Стояна. Алевтина держала его голову. Через пару минут Стоян уже лежал на земле. Алевтина опять положила его голову себе на колени. Рита и странная зеленоглазая женщина склонились над Стояном и водили по нему руками. Алевтина зачарованно смотрела на колебание белого, а чуть повыше — лилового тумана над озером, постепенно впадая в гипнотический транс.
— Бедный Стоян, — прошептала Рита. — По-моему, мы не успеваем…
— Да, похоже, — кивнула Нава. — Он уходит… Он, что — ваш друг?
— Да, — одновременно ответили Перец, Рита и Кандид.
— Почему же тогда он не с вами?
— Потому что он любил ее, — повела головой в сторону Алевтины Рита. — Наверное, как Лава Кандида…
Нава мельком взглянула на Алевтину. Она ей не понравилась — слишком женщина. Это из нее излучалось во все стороны.
— Он умирает? — спросила Алевтина тихо.
— Да, к сожалению, — вздохнула Рита. — Если бы хоть немного раньше… Мы просто не успеваем…
— Но вы же можете превращать мертвое в живое! — воскликнул Квентин.
— Эта трава — живое, и это дерево — живое, и Город — живое, — ответила Нава, и Кандид ее понял.
— Тогда я пойду с ним туда, — сказала, показав на озеро, Алевтина. — Он хотел этого, а мне здесь делать больше нечего…
— Ты что, Алевтина?! — воскликнул Перец. — Это не для тебя!.. Хотя… — вспомнил он про то, что уже довольно грозно звенело в небе.
Алевтина глянула на него, в глазах ее, будто пропасть, чернела бесконечная усталость.
— Уже все не для меня, Перчик, — кивнула она, отвернувшись, и погладила волосы Стояна. — Это умирает моя последняя любовь… Может, даже единственная… и невоплощенная… А без любви женщине нет смысла жить… И вообще, я устала… Я очень устала… Помогите мне поднять его, пока он живой… Он хотел туда.
Нава и Рита легко подняли Стояна, Перец помог подняться Алевтине.
А ты кто? — вдруг спросила она Кандида.
— Кандид, — ответил он. — Мы были немного знакомы.
— Ты же умер… Значит, действительно, здесь жизнь после смерти… Дайте мне Стояна, — протянула она руки.
Они положили его ей на руки, но своих не отпускали, чтобы она не уронила умирающего.
— Прощай, пусик, — улыбнулась она Перецу. — Ты был отличным мужиком. Я оказалась дурой…
И Алевтина шагнула в воду. Нава и Рита ее сопровождали, поддерживая Стояна.
Он открыл глаза.
— Как хорошо, Аленушка, — улыбнулся он. — Я тебя люблю… И всегда любил, как только увидел.
— Я знала, — кивнула она. — Теперь я твоя…
Они вошли в воду по грудь, и Алевтине стало легко. Стоян лежал на поверхности воды и не тонул. Он лежал, закрыв глаза, и счастливо улыбался. Она легла рядом с ним и тоже не тонула. Ей стало спокойно. Стоян нашел ее ладонь и взял ее в свою. Алевтина ответила ему ласковым пожатием, и ей показалось, что они падают в воздушную яму, как в ее недавнем сне. Потом она поняла, что они не падают, а летят, и это было прекрасно. А потом наступила ночь…
— Может быть, его надо было похоронить по-человечески? — сказал Перец, когда Рита с Навой вышли на берег.
— Он будет жить, — ответила Рита.
— В виде бракованного гиноида-недоноска?! — воскликнул он возмущенно. — Уж лучше умереть навсегда!
— Нет, — улыбнулась Рита. — Он будет полноценным гиноидом… Его любви было суждено остаться духовной… Вообще-то, мы с Навой делали этот Город для тебя и Кандида… Мать-Природа и подруги помогли нам… Если вы когда-нибудь решите к нам присоединиться…
— Вряд ли это случится скоро, — ответил Кандид. — Но за заботу спасибо…
— Да, — кивнул Перец. — У нас еще слишком много дел в этой жизни.
— А я надеялась, что вы в этом Городе будете первыми, — вздохнула Нава. — Вон как все повернулось… И скоро вам тут места не останется… — она подняла взор на оглушительно звенящее небо.
Все проследили за ее взглядом и увидели на небольшой высоте черную тучу, которая надвигалась на поселок, минуя озеро. И вдруг туча резко пошла на снижение.
— Началось… — мрачно произнесла Нава и подумала: «Тана будет довольна…»
Домарощинер очнулся от дикого воя, который доносился с улицы. Он коснулся рукой раны на голове и испуганно вздрогнул, увидев на ладони кровь. Он с трудом поднялся и сел на стул — ноги дрожали, голова кружилась. Он взял хрустальный стакан, наполовину наполненный коньяком, и вылил его содержимое на голову. Защипало. Домарощинер поморщился, но ради своего здоровья мог стерпеть и не такое.
— Ну, шалава, я до тебя доберусь!.. — вслух пообещал он Алевтине.
Вой на улице не затихал. Почему-то было темно, хотя по его расчетам уже должно было быть не слишком раннее утро. Домарощинер подошел к окну и попытался посмотреть на улицу. Стекла были
