Михей, ее сын, сидел на завалинке у дома. Мальчик развлекал свою грудную сестру, потряхивая облезлой погремушкой. Наташа гулила в ответ и тянула ручки из своей корзинки. Услышав паузу в ритмичных позвякиваниях, Адриана покосилась на сына. Если девочка заплачет, может проснуться Радагаст. И мать, и сын искренне надеялись, что отец проспит до вечера, а потом, как всегда по вечерам в пятницу, куда-нибудь пойдет прогуляться с друзьями. Возвращался отец обычно в таком состоянии, что остальным домочадцам приходилось ночевать в госпитале, где работала Адриана. Она прошла всю войну медсестрой при полевом госпитале дивизии Серебряных Медведей, Михей родился и провел большую часть жизни там же. Казенная обстановка медицинских учреждений казалась мальчику уютнее и милее домашней. Тем более, в госпитале по ночам никто не бросался на них с топором. Начальник Адрианы давно знал старшую медсестру – во время войны Поджер был помощником главного хирурга дивизионного госпиталя. Поджер разрешил Адриане с детьми жить в госпитале во время запоев мужа.
Михей смотрел на замки сидхов, и по лицу его было ясно, что мальчик забыл и о сестренке, и об отце. Впрочем, Наташа уже нашла себе другое развлечение. Поймав рукой свою ножку, она засунула ее в рот и теперь с наслаждением сосала.
Женщина перевела взгляд.
Всего лишь несколько саженей отделяло дом Адрианы от залива, вокруг которого раскинулся Рабин. Мальчику казалось, что он может дотронуться рукой до ажурного причала на другом берегу. Дворцы, облицованные внизу синей и зеленой плиткой, словно вырастали из сверкающих вод. Прозрачные и легкие строения стояли будто и не на прибрежных скалах, а на мягких облаках, и были готовы улететь с первым порывом ветра.
Но они не улетали. Вот уже шесть веков.
Сидхи поселились здесь первыми. Он выбрали скалистый западный берег залива, оставив людям пологий восточный. Сидхи бежали от буйства зимних штормов своей родины к ласковому морю юга. Но нет и не будет места краше того, где родился. Дворцы сидхов Рабина стояли на таких же крутых скалах, что и дома их родичей в Фейре, отличаясь только цветом. Сидхи севера вырубали их из черного льда, а не из белоснежного мрамора. Крыша же дома Михея дома покосилась так, что забавная фигурка на коньке теперь смотрела в землю перед порогом. Наличники окон, украшенные затейливой резьбой, почернели от времени и сырости. Штукатурка на стенах отвалилась целыми кусками, обнажая черно-красные камни, из которых был сложен дом. Радагаст сам выломал их из стен замка Черного Пламени после того, как вернулся с войны.
Но даже в лучшие времена добротность их дома казалась отвратительно пошлой по сравнению с изяществом замков на противоположном берегу.
– Вот за это сидхов жгут и в землю втаптывают, – сказала Адриана.
Михей вздрогнул и очнулся от грез.
– За что за это? – переспросил мальчик.
– Они слишком прекрасны, – отвечала мать. – Рядом с сидхами люди ощущают себя выродками, ошибкой богов.
– А учитель Святовит говорит, что это как раз сидхи – выродки, – сказал Михей задумчиво.
Адриане удалось пристроить сына в приходскую школу при храме Хорса. Матери очень хотелось, чтобы Михей выбился в люди. Но всех сбережений Адрианы не хватило бы на обучение сына в университетском лицее. А в храме захудалого бога учили бесплатно. Грамота, счет и история Мандры давались мальчику легко. Если бы способности паренька произвели впечатление на Святовита, жреца Ярилы, Михей мог бы стать послушником при храме бога солнца. Император Мандры Искандер считал Ярилу своим покровителем, и жрецы этого бога были самыми холеными среди священнослужителей. Михей знал, что мать спит и видит на нем тунику жреца, скрепленную бронзовым солнцем.
– Красота их порочная, мудрость – неверная, а кровь – порченая, – продолжал Михей. – Магия – это ж ведь сидхов дар, чистокровные люди этой мерзкой способностью не владеют. Чем сидхи и воспользовались в свое время, захватили всю Родину нашу. Да только сластолюбивы они сверх всякой меры, что мужчины, что женщины, за что и поплатились.
Михей повторял заученное на уроке, не особенно вдумываясь в смысл гладких слов. Мальчик заметил, как мать скривилась от отвращения.
– А ты что думаешь? – спросил он.
Адриана повесила последнюю пеленку и села на завалинку.
– Это тебе Святовит поручил разузнать? – спросила она, вытаскивая железный портсигар. Михей отрицательно покачал головой.
– Ты тоже волшебница у меня, но ты же хорошая, – сказал мальчик.
Мать достала папироску и закурила. Адриана пользовалась силой Огня. Для магов Воздуха курение было самоубийством, для магов Воды – просто невозможной вещью. А магам Огня было свойственно сжигать себя, так или иначе.
– Сидхи – они очень, очень другие, – сказала Адриана. – Хотя внешне они и похожи на людей.
– А сластолюбивые, это что значит? Что сидхи сладкоежки?
– Можно и так сказать, – ответила Адриана, усмехаясь. – Дар к магии передается по наследству, и когда у людей и сидхов стали рождаться общие дети, то маги появились и среди людей. Вы уже проходили бунт Детей Волоса?
Михей кивнул.
– Проклятые полукровки вступили на путь Нави и изгнали северных выродков.
Мать закашлялась, поперхнувшись дымом.
– Однако, как изменилась история с тех пор, как я ее учила, – сказала она, но Михей не почувствовал иронии. – Дети Волоса действительно были полусидхами, почти все. Но слугами Нави они не были. Дети Волоса призывали мертвую силу при помощи Пальцев Судьбы. И после бунта они отказались от своей власти, вернули артефакты в храм Судьбы.
– Какая разница, Нави, Прави, – сказал Михей небрежно. – Если вся магия – темный дар Хаоса, которым боги зла стараются отвлечь людей от предначертанного пути?
Мать усмехнулась.
– Да, – сказала она. – Император Искандер и жрецы Ярилы хотят отказаться от магии. А как это сделать? Только запретить общие браки людей и сидхов.
– Да понял я. Вон, в позапрошлом году сидха застукали в Хельмутовом гроте в обнимку с сестрой нашего князя и руку отрубили. Помнишь, мы еще ходили смотреть? – сказал Михей.
Мать кивнула, хотя и удивилась тому, что Михей до сих пор это помнит. Адриана тогда взяла сына с собой, потому что он был слишком мал, чтобы оставить его дома одного. Адриана и Михей наблюдали за казнью с балкона КПП. Их туда провел Радагаст, который не хотел, чтобы его жена и сын давились в толпе на солнцепеке. Солдаты старались находиться в хороших отношениях с городским палачом, и Адриане и Михею досталось не только лучшее место – в тени, но даже нашлись два стула.
На помосте, кроме осужденного – сидха Ульрика, главного рабинского хирурга, который должен был зашить рану после казни, бледного князя Ивана и Радагаста, присутствовал еще один человек. Радагаст работал без рубашки, Иван то и дело вытирал пот со лба, а тот мужчина не снял даже кожаной куртки. На черном рукаве был вышит фиолетовый колокольчик с четырьмя лепестками – яроцвет. Этот милый цветок Чистильщики, отдел Имперской Канцелярии по борьбе за чистоту расы, выбрали своей эмблемой. Солнечные зайчики дюжинами разлетались во все стороны от серебряной пентаграммы на правом погоне мужчины. Пятый магический класс являлся высшим возможным для человека уровнем владения магией. Среди сидхов встречались же и волшебники седьмого класса.
Это был имперский маг Крон, главный Чистильщик, личность неоднозначная и жуткая.
Вытатуированная на предплечье Радагаста обнаженная женщина похабно вильнула бедрами, коротко тенькнул топор, и окровавленный обрубок ударился о помост. Сидх не издал ни звука – за него громко ахнула толпа. Радагаст отошел в сторону, уступая дорогу врачу. Именно в этот миг Михей встретился глазами с имперским магом. Крон смотрел на них с матерью и улыбался. В следующий миг Михей увидел вместо его лица морду рыси с окровавленной пастью и поспешно отвел глаза. Но рассказывать матери об этом видении он постеснялся. В конце концов, Михей был уже большим мальчиком.
– Только одного не пойму я, – сказал Михей. – Причем здесь рука? Надо было писюн ему отрубить
