– Ответь и ты мне, – сказал Ящер. – Ты хочешь, чтобы Яроцвет покинул Искандера. И ты хочешь, чтобы Искандер после этого жил. Зачем тебе это нужно?
Крон задумался.
– Искандер дал мне возможность выбора, которой я был лишен, – сказал имперский маг. – Я хочу, чтобы у Искандера тоже был выбор.
– Судя по тому, что ты говоришь, путь любви не вовсе заказан для вас, – заметил Ящер.
Крон тихонько засмеялся. Алое око посмотрело на мага в упор.
– Давно я не слышал этого смеха, – сказал Ящер. – Смеха, перед которым склоняются даже боги…
– Ящер, прости меня, но ты ведь бог Смерти. Откуда тебе разбираться в любви? – сказал Крон.
– Так объясни мне, – сказал Ящер.
– Любящий и любимый – это всегда разные люди, – горько сказал Крон. – В те краткие мгновения, когда Искандер принадлежит только себе, всю его душу заполняет ненависть. Ненависть к своему мучителю. Места для любви там просто нет.
– Я хотел бы думать, что ты ошибаешься, – сказал Ящер. – Хотя наверное, ты прав. Любовь не по моей части. До встречи, маг.
Алое свечение стало меркнуть. Когда Дренадан пришел в себя, Крон уже застегнул рубашку. Выражение лица мага не понравилось волхву.
– Я чуть не поперхнулся, – сказал Дренадан. – Я уже позабыл этот вкус… Я думал, вас всех перебили.
– Как видишь, нет, – сказал Крон и сделал быстрый жест. Дренадан едва успел пригнуться, и голубой шар врезался в стену, с грохотом своротив рукомойник. Волхва окутала черная дымка. Маг раздраженно прищелкнул языком. Дренадан закрыл себя экраном из Цин, который Крон пробить не мог.
– За что ты хотел убить меня? – с интересом спросил волхв.
– Воплощение Навы приближается к госпиталю, и ты чувствуешь это, как и я, – сказал Крон. – А все волхвы Ящера дают клятву защищать воплощение богини до последней капли крови, разве не так?
– Нет, – сказал Дренадан. – Волхвы бога Смерти приносят клятву не вмешиваться в дела живых. Даже если ты нападешь на живую богиню, я не имею права помешать тебе.
– Ай, да ладно, – поморщился Крон. – Ты сам носил в себе Яроцвета и знаешь, что это такое. Благородство и верность клятвам нерентабельны в наше время.
Дренадан ощутил очень знакомый запах и задумчиво посмотрел на бедро мага.
– А верность любимым? – спросил волхв.
Крон непонимающе взглянул на Дренадана, и вдруг согнулся пополам. Ощущение было такое, как будто в бедро магу воткнули раскаленный прут.
– Я тебя не трогал, – усмехнулся волхв в ответ на бешеный взгляд мага.
Крон вытащил из кармана брюк маленький кусок ткани и побледнел. Вышитый золотом герб Гургенидов побурел от крови. Сочный сгусток сорвался с ткани и, хлюпнув, растекся по полу.
Дренадана ослепила вспышка открывающегося телепорта. Когда волхв проморгался, имперского мага в морге уже не было.
Первый дом, разрушенный полностью, попался Мите и его спутникам, когда княжич собрал уже добрую половину сидхов. Маг держал здание до последнего, но напором воды вымыло фундамент, и дом рухнул. От сидха осталась только кисть, торчащая из-под расколовшейся балки. Безукоризненный маникюр, в котором сочетался лак двух цветов, говорил о том, что здесь стояла эльфка. Бледные пальцы были сплетены в сложном жесте. Волшебница билась до конца.
– Кто-то из ваших погиб, – сказал Рахман. – Будете извлекать тело?
– Здесь мы уже ничем не можем помочь, – сказал эльф. Кажется, Тиандрил. Митя слышал его голос как сквозь туман. Княжич не мог отвести взгляда от крохотного изумруда на ногте указательного пальца, указывавшего в небо. – Впереди нас ждут те, кому мы помочь еще можем, в основном, твои подданные, княжич. Если вы не против, мы заберем тело потом.
Рахман тронул Митю за плечо. Княжич хлестнул лошадь, и подвода двинулась дальше. Иван оказался прав – среди сидхов было только двое легкораненых, а вот изуродованных мандречен, не поверивших в серьезность происходящего и оставшихся в своих домах, на подводе лежало уже восемь человек. Экен услышал, что княжич что-то бормочет, и наклонился к нему.
– Почему, – повторял Митя. – Почему…
– О чем ты говоришь, княжич? – спросил Рахман.
– Почему она не ушла? – глухо спросил Митя. – Дом рухнул не сразу, она могла успеть…
Некоторое время Рахман молчал. Было слышно только, как цокают подковы по булыжной мостовой. Душераздирающе застонал раненный.
– Если бы эльфка ушла, разомкнулась бы линия передачи силы, княжич, – сказал экен. – Волна обрушилась бы на берег, на город… И она осталась. Она держала цепь.
– Сидхи… – произнес раненный с ненавистью. – Пришли, с-ссуу-кии… Все разнесли, сволочи…
Митя обернулся так резко, что сидевший сзади него Тиандрил вздрогнул. Свистнул хлыст. Мандречен вскрикнул.
– Да что же дела… – начал раненный, и тогда княжич ударил его снова.
Раненный схватился за лицо. Из-под пальцев его текла кровь.
Эльфы молчали. Негромко цокали подковы по набережной Зеленого мыса. Самый прекрасный бульвар Рабина был завален водорослями, рыбой и прочим морским хламом.
Врачи и ведьмы стояли у ограды госпитального сада и наблюдали за битвой в замке. Михей увязался за взрослыми, Марина взяла мальчика к себе под плащ, чтоб он не простудился под дождем. Ведьмы обменивались малопонятными комментариями.
– Теперь если только «на выверт», – сказала Инна, когда замок начал осыпаться в залив.
Марина покачала головой.
– Не думаю, – сказала звеньевая. – Огонь ушел в подземелья, слишком велика встречная тяга…
Владислав нервно прохаживался вдоль ограды туда-сюда, бросая короткие взгляды на пылающий замок. Надежда барона увидеть на фоне пламени четыре фигуры на метлах таяла с каждой секундой, как снег под весенним дождем. Поджер тоже чувствовал себя не лучшим образом, но пока еще мог держать себя в руках.
– Ну зачем, зачем она пошла туда, – пробормотал хирург себе под нос.
Владислав, однако, услышал Поджера.
– Князь тоже ее не пускал, – сказал барон. – Но Светлана вырвалась, чуть ли не силой… Мы не смогли ее удержать.
Поджер давно был знаком с бароном, но каждый раз благородство и стойкость Владислава изумляли его ученика. Владислав пытался успокоить его, чуть ли не извинялся – и это в то время, когда сам сходил с ума от беспокойства за свою подругу.
– Я не о Свете, – сказал Поджер неохотно. – Карина вытащила ее во время бойни в Мир Минасе. Но Карина-то зачем осталась в замке?
Владислав закусил губу.
– Откуда же я знаю, Поджер, – сказал он, и голос его дрогнул. – Света сказала, что Карина пошла за магом, который их нанял.
Поджер покачал головой.
– Похвальная верность работодателю, – заметил Эней. – Но ведьмы, которых я встречал, были более практичны.
– Смотрите, смотрите! – возбужденно закричал Михей. – Водяной столб! Это сидхи сделали, отвели воду от нас, да?
– Да, – кивнула Марина. – Это они расстарались…
Водяная гора разбилась о гору каменную, наступила тишина. Врачи смотрели на голую, блестящую в лунных лучах вершину Круки. Поджер только сейчас обратил внимание, что дождь кончился.
Ждать больше было нечего. То есть некого. Поджер ощутил холодную пустоту в груди. «Полюбишь ведьму – наплачешься», вспомнилась хирургу фронтовая поговорка. Поджер взглянул на Владислава. Лицо того искажала мука, губы барона дрожали.
