священником Андрей, фамилию сейчас не помню. Он работал на контрразведку, давая нужную информацию. А рядом находилась неплохая пивная. И офицеры, приходившие на встречу с Андреем, обычно любили сидеть в этой пивной.
Так мне рассказывал сам Игнат Савельев.
— Вы думаете, это его телеграмма? — спросил Дронго.
— Не знаю, но «встречаемся у Андрея» мог написать только он.
— Кажется, я понял, почему убийцы появились именно сейчас, — вдруг сказал Дронго. — Они сумели установить адрес Лозинского по этой телеграмме. И пришли сразу вслед за ней. Поэтому он и спрятал телеграмму перед тем, как его убили.
Наверное, он им ничего не сказал. А вы говорили «мямля». Иначе он показал бы эту телеграмму.
— Он мог просто рассказать словами, — пожал плечами Потапчук.
— В той ситуации, в которой он оказался, ему понадобились веские доказательства. А лучшим доказательством служила эта телеграмма. Раз она еще здесь, значит, он им ничего не сказал. Нам придется возвращаться в Москву.
— А с телом как?
— Вы же «ликвидатор». Придумайте что-нибудь.
— Я не гробовщик, — снова возразил Потапчук.
— Ладно, — вздохнул Дронго, — несите какое-нибудь одеяло или простыню.
Нужно его завернуть. А потом вы найдете машину, чтобы мы могли отсюда уехать. И желательно сделать это как можно быстрее и незаметнее.
Потапчук ушел в другую комнату и скоро вернулся с большим цветным одеялом.
— Сначала лучше обернуть его простыней, чтобы кровь по дороге не испачкала машину, — деловито сказал «ликвидатор».
Дронго, взглянув на него, не стал комментировать. Вдвоем они завернули тело в простыню и только потом уложили этот страшный пакет в одеяло. Получился довольно объемистый сверток, к тому же очень тяжелый и громоздкий.
— Идите за машиной, — велел Дронго, — и пусть она заедет во двор.
— А почему я? — возразил Потапчук. — Меня тоже могут запомнить.
— Вы же прекрасно знаете, почему. Посмотрите на меня и на себя. Кого быстрее запомнят? Я уж не говорю о том, что вы украинец.
— Я русский, — поправил Потапчук, — у меня просто фамилия украинская.
— Вы пойдете за машиной? — теряя терпение, спросил Дронго.
Потапчук вышел, сильно хлопнув дверью. Минут через двадцать к дому подъехали желтовато-грязного цвета «Жигули» четвертой модели.
— Нашел машину, — бросил Потапчук, войдя.
— Лучше бы другую, — покачал головой Дронго, — труп в автомобиле может пахнуть. Там же нет багажника.
— Идите сами и ищите! — огрызнулся Потапчук. — Думаете, легко отыскать даже такую развалюху?
— Вообще-то вы правы. Спасибо и на этом. Берите с другой стороны, мы его вынесем.
Они вытащили из дома громоздкий тюк и стали укладывать в машину. В этот момент во двор вошла женщина лет шестидесяти с острым, мышиным лицом. Увидев ее, Дронго помрачнел. Это был типичный образец сварливой соседки-говоруньи, все знающей и все видящей.
— Х Лозинскому приехали? — улыбнулась женщина…
Как и многие местные жители, она вместо «к» и «г» произносила «х».
— К нему, — кивнул Дронго, умещая тюк.
— Небось вещи хрузите, а сам хозяин хде?
— В доме он, вещи собирает, — терпеливо ответил Дронго.
Потапчук покосился на нее, но, ничего не сказав, вернулся в дом.
— Попрощайся с хозяином и скажи, что мы уже едем! — крикнул вслед ему Дронго. — Пусть замок посмотрит, он что-то барахлил!
Замок на входной двери они выбили, когда проникали в дом, и теперь он давал понять своему напарнику, чтобы тот постарался его как-то привести в порядок и захлопнуть дверь. Потапчук его понял. Водитель, молодой парень лет двадцати пяти, равнодушно стоял рядом с автомобилем, дымя дешевой сигаретой без фильтра.
— А почему сам хозяин не едет? — допытывалась соседка.
— Не знаю, — с трудом улыбнулся Дронго, — спросите у него. Но сейчас он очень занят.
— Это понятно, — закивала головой неприятная особа, кажется, собирающаяся уходить. — А вы его друзья или родственнихи?
— Знакомые. Бабушка, вы нам не мешайте, — строго сказал Дронго.
— Какая я тебе бабушка? — Она обиделась. — Мне почитай стольхо ходхов, схольхо и тебе.
Несмотря на обиду, женщина уходить не спешила. Из дома показался Потапчук, захлопнувший за собой дверь.
— Все в порядке, — сказал он, подходя к машине.
— А хозяин хде? — не отставала любопытная. — Вещей много увозите.
Потапчук помрачнел и, проходя мимо, как бы нечаянно толкнул ее в лужу. Она полетела прямо в грязь.
— Что же ты так, тетка, ничего не замечаешь? — укоризненно сказал Потапчук, с трудом скрывая довольную улыбку и протягивая ей руку.
— Што надо, то и замечаю. Ты мне свой дохумент дай. Хто ты тахой? Отхуда вы взялись? Я про вас ничаво не слыхала.
— Поехали! — крикнул Дронго, уже потерявший терпение. Он уселся в автомобиль. Потапчук махнул рукой на женщину и тоже устроился на сиденье.
— Люди добрые! — запричитала женщина. — Што же такое делается! Бандиты среди бела дня дом храбят.
Водитель оглянулся. Потапчук больно ткнул его в спину.
— Быстрее, мы опаздываем.
Они выехали со двора под причитания соседки.
— Через минуту она полезет в дом, — мрачно сказал Дронго, — начнет искать хозяина. Надеюсь, в ближайшие несколько лет мы на Украину не попадем.
Глава 13
От тела они избавились с большим трудом. Пришлось трижды менять машины, удаляясь все дальше от Киева, чтобы затем спрятать сверток где-то в лесном массиве, надеясь, что его найдут не сразу. Выкопать яму они не могли: не было лопаты, а промерзшая за зиму земля без инструмента не поддавалась. Пришлось просто положить труп под дерево и забросать его листьями. Дронго постарался запомнить место, где это случилось, стараясь отогнать неприятные видения, как тело старого контрразведчика будет гнить в лесу, раздираемое дикими животными.
Потом они еще несколько раз пересаживались из машины в машину, спешили в аэропорт, стараясь успеть на самолет, вылетающий в Москву. Утомительная процедура проверок добавила нервозности в их ожидание. Наконец, миновав пограничников и таможенников, они прошли к самолету.
В Москву они возвращались в плохом настроении. Сидя в салоне бизнес-класса, Дронго спросил у своего напарника:
— Вы не помните, у Савельева имелись друзья в Германии? В Западной группе войск?
— Вы уже спрашивали, — мрачно ответил Потапчук.
— А вы не ответили. Так да или нет?
