довольно споро. Рэкет свой Маэстро знал: возгласы а-ля „Чудо свершилось!“ звучали каждые три-четыре минуты. Следовало признать – темп был хорош. Тем не менее, учитывая количество страждущих, шансов нормальным путем проникнуть в дом у меня не было: как выяснилось, все толпившиеся намеревались исцелиться. Или по крайней мере пройти про-фосмотр. Пришлось пробиваться сквозь частокол инвалидов, зарабатывая при этом тычки, достойные вполне здоровых людей. Особой бойкостью и мелким зверством отличались бабульки, крепко прессинговавшие по всем флангам.
Вообще, неподготовленному человеку находиться в толпе возбужденных новгородцев опасно. Издревле в наших краях селились отнюдь не пай-мальчики с пай-девочками. Народец-то был лихой, непокорный. Пираты, беглые крестьяне, казаки, каторжники, бунтовщики, авантюристы всех мастей. Ежели что не так, нож под ребро – и гуд бай! Со временем нравы, конечно, смягчились, но в нервозной обстановке гены предков дают о себе знать. Например, сейчас.
Ножом-то, конечно, вряд ли пырнут. Но кости неподготовленному человеку в такой давильне переломать могут запросто.
Невзирая на яростный напор, я все же сумел сохранить здоровье и протиснуться поближе к ограде.
Меня тут же приперли к одному из сказочных зверьков с копьями и многочисленными лапками. Утешило и придало сил то, что ограда сделана по эскизам родного дедушки, истребителя вампиров. К тому же зверек был точь-в-точь, как на ограде административного корпуса моей Бастилии – словно добрых знакомцев на чужбине повстречал.
Попробовал было дать опознавательные сигналы вахтеру-бородачу. Тщетно. Переведя дух, мысленно распрощался с пуговицами и начал перемещаться вдоль милых копьенос-ных паучков, употребляя в качестве упора их чугунные ручки-ножки. Достигнув заветной калитки, отрекомендовался бородатому вахтмейстеру: мол, Бонифаций от Капитолины Карловны. Тот подозрительно оглядел меня, твердо схватил за руку и с поразительной легкостью продернул внутрь.
„И здесь все по блату… бардак…“ – пронесся недовольный гул.
– Спокойно, граждане! – гаркнул бородач. – Расходимся. На сегодня прием закончен. Завтра подваливайте.
– Как завтра?! – возбудились неизлечимые. – А вдруг не доживем?
Бородач хмуро бросил оценивающий взор на собравшихся и заверил:
– Доживете. Не такие доживали.
2
Маэстро встретил меня, сидя в кресле-качалке, покуривая папироску и потягивая винцо из узенького горлышка пузатой бутылки. Облачение волшебника было немудреное. Оно состояло лишь из семейных трусов ультрамаринового окраса.
На широкой груди Доброго Эльфа висела цветастая татуировка: „Гравитация – сволочь, ну ее на фиг!“. По периметру девиза порхала стая мелких ангелят. Буквы – изумрудные, ангелята – розовощекие.
Маэстро пожал мне руку и пристально посмотрел в глаза. Его открытый и умный взгляд внушал доверие.
– А, Бонифаций… Проходи. Здоровеньки булы! Ты, Захар, сегодня тут не нужен – двигай к фанатам. А то давеча эти двоечники звонили – в казино собираются, пригляди, если что…
Бородач отвесил поклон до персидских ковров и безмолвно ретировался.
Маэстро, щурясь, затушил папиросу.
– Фантом Ка-Ка давеча заглядывал, протежировал твою личность. Просил из тебя Фехтовальщика соорудить… Я не против.
– Что еще за „кака“?
– Не кака – Ка-Ка. Ударение на последнем слоге. Ка-питолина Карловна. Если сокращенно. Прикольная старушка. Вино будешь? Настоящая мадера.
– Ага, спасибо. Мне бы пивка…
– Понимаю… Возьми в холодильнике.
Отпив пару глотков, я почувствовал, что мне стало чуток полегче.
– Ну и?… – спрашиваю.
– Ну… Вот, сижу, народ врачую… Тебе ничего подремонтировать не надо?
– Не знаю…
– Брось. Стесняться не надо. Ты ж вроде как мой крестник… Впереди – великие дела. Тебе, Бонифаций, Русь и Великий Новгород, практически, в одиночку спасать придется. Подвиги на носу… Должен быть как огурец! Так что там у тебя?
Я задумался. „А что там у меня?“
– Ну… так… Плоскостопие. Небольшое.
– Щас поправим, сымай ботики. Я снял.
– И носочки. И носочки.
Маэстро сфокусировал взгляд на моих стопах. Азартно хохотнул.
(Чего смешного? Плоскостопие как плоскостопие. Дурак он, что ли?)
– Да, в самом деле… Щас мы его… Закрой глазоньки, иначе чудо не вылупится…
Я закрыл.
Было слышно, как Маэстро, отхлебнув мадеры, сдержанно рыгнул.
Прошло минуты две. Маэстро лакал вино и что-то фальшиво насвистывал.
– Ну что – можно глаза-то открывать?
– Твои глаза, я ими не распоряжаюсь. Хочешь – открывай, хочешь – нет.
(Подозрение, что передо мной – все-таки придурок, укоренялось и росло. Но обиднее всего – еще крепче укоренялось и стремительнее росло убеждение, что главный идиот здесь я. Подружился с привидением, связался с шайкой кретинов. Фехтовальщик хренов…)
Я открыл глаза. Посмотрел на ноги. Точно. Я – идиот: как было плоскостопие, так и осталось.
– Ну и?
– Что „ну и“?
– Плоскостопие на месте. Ничего не изменилось. Маэстро нахмурился и еще раз вперился в мои ноги.
– Разве?
– Да.
– Что „да“?
– Но… ты же обещал…
– Что я обещал?
– Плоскостопие вылечить.
– А разве это болезнь?
– А что???
– Специфика организма. Я решил, тебе так даже лучше. Ты ж будущий Фехтовальщик, гордость Руси, а не какое-то левое чмо, которого не жалко. Вдруг доведется по минному полю идти? С обычной ступней давление на почву больше, чем с плоской, – мина при таком раскладе может и не рвануть. Спасешься. Или… скажем, скажем… во! – по болотам тебе приспичит прошвырнуться, собаку Баскервилей постращать – ноу проблем! Фиаско исключено. Шлепай себе спокойненько… Как лягушка… Я даже подошвы твои с этой целью еще немного подровнял и габариты чуток увеличил…
Теперь гораздо лучше стало… А чтоб не скользил – кожу бородавками прошероховатил. Спасибо можешь не говорить. Лучше метнись-ка за папиросками, а то мой боезапас на исходе…
Я оторопело глянул на ноги. О ужас! Мама!.. Ступни были гладкими, как… даже не знаю как. Еще немножко – и они были бы выпуклые! А бородавки! А размер!..
Челюсть моя отвисла, бутылка выскользнула из рук.
Пиво издевательски забулькало и полилось на ковер.
– Ах ты, скотина…
Довести мысль до конца я не успел. Взору явился десерт. Вошла теща.
3
