Тут навстречу мне Булкина Елена Антоновна, соседка из квартиры напротив. В руках авоська, на голове шляпка.
– С добрым утречком, Елена Антоновна, – говорю. – Уже с покупками? Донести не помочь?
Соседка тоже повела себя непонятно – прижала к груди авоську и нервно засеменила к дому. И пока бежала до двери, все оглядывалась на меня из-за плечика и все чего-то бормотала себе под нос.
Ладно, думаю, всякое под старость бывает. Не с той ноги, может, встала или в магазине обвесили.
Тут навстречу мне первоклассник Федька, моего друга Янушковского сын.
– Ну что, – говорю, – брат Федор, опять двойка?
Федька меня увидел, весь затрясся, стоит и плачет.
Я его, как мог, успокоил, а сам стою возле скамейки и размышляю. Что ж, думаю, все от меня шарахаются? Ну надел я противогаз, подумаешь! Может, у меня веселое настроение, и хочется, чтобы и другим было весело.
Золотые наши мечты
Жил в городе Ленинграде мальчик Миша.
Во дворе, когда собирались мальчишки и спорили, кто кем будет, Колька говорил: «Моряком», Васька говорил: «Летчиком», Димка из соседнего дома собирался пойти в танкисты.
А Мишка мечтал быть дворником.
Он так всем и говорил:
– Хочу быть дворником.
Но самое интересное в этой сказке другое.
Васька, который хотел стать летчиком, торгует вениками на Ситном рынке.
Колька, мечтавший о морях-океанах, принимает на Лиговке вторсырье.
Димка играет по электричкам на аккордеоне.
Один Мишка стал, кем хотел, – дворником.
Ведь должны же мечты хоть у кого-то сбываться. Иначе, ради чего жить?
Юрик и Бобик
Двор был большой и весёлый, особенно по утрам.
Летом здесь росли дети, трава, и по траве гуляли собаки.
Собаки были все добрые, кроме одной, которую звали Бобик.
Вообще-то злой он был только снаружи, только на рыжую лохматую морду и желтые, нечищенные клыки. Внутри Бобик был добрый пес.
Однажды вышел во двор человек по имени Юрик.
Он был мальчик, школьник третьего класса и знаменитый в будущем футболист. Изо рта у него торчал леденец на палочке, а в руке подпрыгивал настоящий футбольный мяч. Мяч ему подарила мама на день рождения.
Вот идет Юрик по пустому еще двору, в руке у него прыгает мяч, а во рту сверкает конфета. И видит он, что посередине двора, там, где среди дворовой травы лежит квадратик детской площадки, громоздится что-то рыжее и лохматое.
Было утро, и Бобик еще не завтракал, а если честно, то и лег он вчера на пустой желудок. Словом, настроение у Бобика было скверное, прямо-таки собачье.
Юрик, наткнувшись взглядом на желтые нечищенные клыки и красные невыспавшиеся глаза, от неожиданности споткнулся на ровном месте. Мяч, тоже от неожиданности, спрыгнул с его руки и покатился прямиком к Бобику. Покатился и – здрасьте вам! – бац по мокрому собачьему носу.
В общем, Бобику стало очень обидно. Пустой живот, а тут еще бьют по морде.
Встал он на свои четыре собачьи лапы, крикнул собачьим голосом: «Это что же такое делается!» – и его нечищенный желтый клык воткнулся в белую футбольную мякоть.
Мяч жалобно запищал и медленно испустил дух.
Из-за длинной девятиэтажной громадины во двор заглянуло солнце. И увидело такую картину.
Растерянный рыжий Бобик, Юрик в полосатой футболке, размазывающий по лицу слезы, и мертвый футбольный мяч.
Солнце было доброе и веселое, и от такой печальной картины сердце его защемило и на лицо набежала тень. Оно не могло спокойно смотреть на плачущих третьеклассников, растерянных совестливых собак, а уж на мертвые мячи и тем более. Солнце всплеснуло руками и сразу взялось за дело. Подмигнуло знакомому постовому милиционеру Жоре, тот остановил на дороге велосипед, велосипедист достал из велоаптечки кусочек мягкой черной резины, маленький тюбик с клеем и скоро мяч стал как новенький, прыгал, бегал и веселился под добрый собачий лай.
А добрый Бобик был потому, что, во-первых, приобрел нового друга и, во-вторых, этот новый друг подарил ему леденец на палочке.
Новогодняя история
– Лешка Котиков-то наш совсем с дуба рухнул, – рассказывает мне недавно по телефону один знакомый. – Купил открытку за семнадцать рублей и послал ее в Финляндию Санта-Клаусу, чтобы тот принес ему подарок на Новый год. Представляешь, какой наивный?
– Ну почему же, – говорю я ему, – наивный. – Новый год – такой интересный праздник, когда случаются всякие чудеса. Я однажды под Новый год в своей парадной нашел на подоконнике телевизор.
– Ты же сам его в парадной нашел, тебе ж его не Санта-Клаус принес.
– Ну, не знаю, может, и Санта-Клаус. Видит, что я подхожу к парадной, поставил телевизор на подоконник и спрятался этажом выше.
– Ерунда, чего ему от кого-то прятаться! А Лешка Котиков все равно с приветом. Одна открытка за семнадцать рублей! Я себе за девять купил и не в Финляндию послал, а в Москву, и не Санта-Клаусу, а Деду Морозу. Он-то уж придет обязательно, ему границу переходить не надо.
Парашют вертикального взлета
Небо вздрагивало от ветра, словно там пролетали ангелы – над крышами, над нашими головами, – и Валька Шубин сощурился, выплюнул слюнявый окурок, и он полетел, полетел, его крутило, несло и бросило на подоконник напротив. Наши головы в чердачном оконце, что глядело с крыши на двор, мгновенно вытянулись вперед. На подоконнике, на фанерной подставке, бечевкой притороченный к раме, лежал бумажный пакет. Мы видели, как затлела бумага, как трепещущий на ветру дымок повалил все гуще и гуще и вдруг показалось пламя.
– Если там динамит, громыхнет – мало не будет, – радостно сообщил Бобин, будущий военный специалист.
– Если динамит, я пошел, – сказал я.
– Погано, – сказал Валька и отвернулся.
В пакете не было динамита. В нем оказалась обыкновенная колченогая курица, и человеку в трусах и в майке, который вывалился по пояс из форточки, нам бы еще спасибо сказать – за то, что опалили бесплатно, – так нет, он долго блестел на солнце гладко выбритой головой и размахивал костлявыми кулаками.
Мы зарылись в пыль чердака и втянули головы в плечи. Чердак пропах голубями, пыль набивалась в ноздри, и первым не стерпел Валька.
– Никто не видел, пусть попробует доказать.
Валька был человек опытный, нас с Бобиным он перерос на год и на полголовы впридачу, он даже кепку носил, как у взрослого, – широкую, с большим козырьком, и для важности прикрутил спереди большую капитанскую звездочку.
– Я его знаю, это Американец, – сказал он, наморщив лоб. – Он в Америку на мотоцикле ездил. Так себе мотоцикл, ничего особенного.
Валька сплюнул сквозь зубы в пыль, и в его плевке на лету отразилось круглое небо. Он открыл рот, чтобы добавить что-то еще, но не успел.
– Мальчики…
Я вжался в тень от низко нависающих балок. Валька стоял на коленях с набитым словами ртом и медленно поворачивал голову. Бобина не было видно.
– Не прячьтесь, я все равно вас вижу.
