мужчин стали неразлучными друзьями. Мэгги видела сурового телохранителя всегда в одной и той же роли, и потому ей трудно было представить себе, что в прошлом ему довелось пережить не меньше, чем ей самой. Он здорово научился скрывать свои чувства, надев на себя раз и навсегда маску бесчувственного громилы.
Следующая его фраза вернула Мэгги к действительности.
— Вам сегодня хочется ссориться со всеми подряд! — резко сказал он.
— А Скайсет сегодня не понимает, что делает.
Брехт обратился к экономке на языке, которого она не знала.
— Я уже спрашивала ее по-английски, — проворчала она.
Брехт удивленно поднял брови.
— И что же она ответила?
— Пока ничего, но я жду.
— Если вы не говорите на ее языке, боюсь, что ждать вам придется долго.
Индианка взглянула на Мэгги и снова заговорила с Брехтом на родном языке. Удовлетворенный ее ответом, телохранитель перевел Мэгги то, что она сказала.
— Скайсет постирала ваши вещи, и вы найдете их там, куда положили.
— А если чего-то я все же не найду? — спросила Мэгги их обоих, хотя и видела, что у экономки пустые руки и на ее платье нет карманов.
— В таком случае, вам лучше поговорить с мистером Чэннингом.
— Отлично. Прошу вас, сообщите мне, как только он появится.
Непроницаемая физиономия Брехта снова начала бесить ее.
— Он внизу. Я пришел передать вам, что он вас ждет.
Подходя к двойным дверям той самой комнаты, где они встретились с Чэннингом впервые, Мэгги мысленно готовилась к очередной стычке. То, что разговор не получится мирным, было ясно заранее, — он наверняка постарается снова вывести ее из равновесия. Сколько раз она уже пробовала поставить миллионера на место — все напрасно.
„Он тебя в конце концов уволит“, — предупреждал ее Трои, уверяя, что она сможет что-то узнать, только соблюдая установленные Чэннингом правила и укротив свое желание стать новой Нэнси Дрю.
Но этот человек каждый раз вел себя так, как она ожидала. Вместо того чтобы сразу же выгнать ее за вранье, он дал ей понять, что ему все известно, и простил. Еще больше настораживало Мэгги то, что он мог догадываться, зачем она явилась в Сиэтл.
„Уверена, что Чэннинг не догадался, на кого ты работаешь?“ — недавно спросил у нее Трои, в очередной раз напомнив, что, выдав себя, она подвергнется опасности. „Откуда ему знать, — беспечно ответила ему тогда Мэгги, — я же очень осторожна“.
Но с Диреком Чэннингом, наверное, никто не мог чувствовать себя в полной безопасности.
Мэгги дважды постучала в дверь и, не дождавшись ответа, вошла.
Чэннинг глядел на нее, сидя на углу огромного письменного стола, рот его был чуть приоткрыт, как будто, услышав звук, он хотел заговорить, но не успел.
Однако на этот раз внимание Мэгги привлек не он, а находившаяся возле него женщина, которая, увидев ее, как бы между прочим убрала с его колена унизанную кольцами руку.
Глава 41
Радушное приветствие Лин-Мэ показалось Мэгги таким же неискренним, как и спокойствие Чэннинга. Непонятно, выставляли они напоказ свои отношения намеренно или полагали, что Мэгги до сих пор не поняла, что их связывает.
Воспоминание о том, что произошло в грозовую ночь, становилось только болезненнее от того, что именно телефонный звонок любовницы Чэннинга не позволил им зайти слишком далеко, любовницы, которая по-хозяйски расположилась сейчас за его столом.
— А мы как раз говорили о вас! — воскликнула Лин-Мэ, растягивая в улыбке губы, идеально подкрашенные ярко-красной, подобранной в цвет костюма помадой.
— Мне не хочется вам мешать, — ответила Мэгги так холодно, как могла.
Окрик Чэннинга заставил ее остановиться, прежде чем она успела направиться к двери.
— В чем дело, Мэгги?
Больше всего ей хотелось оказаться в эту секунду подальше от Линкс-Бэй и всего, что с ним связано.
— Ничего срочного.
— Если вам надо побеседовать наедине… — начала Лин-Мэ, но Дирек не дал ей закончить. — Когда вы сюда влетели, — сказал он, — можно было подумать, что за вами гонится тигр или что в доме начался пожар.
— Если бы в доме начался пожар, Брехт, я уверена, успел бы вам об этом сказать первым. „А если бы за мной гнался тигр, — добавила она про себя, — то вам бы на это было наплевать, у вас сейчас другие заботы“.
Лин-Мэ изящно поднялась со стула, будто собираясь уходить.
— Мне пора, Дирек, — сказала она, — мы еще успеем все обсудить.
— О, только не уходите из-за меня, прощу вас, — настаивала Мэгги, чувствуя, как в ней закипает ненависть к этим двоим, продолжающим ломать перед ней комедию, и презирая себя за то, что ей это небезразлично.
— Действительно, — обратился Чэннинг к Мэгги и, не глядя ей в глаза, неожиданно нанес новый удар, — вы можете совершенно спокойно говорить все, что хотите, в присутствии моего делового партнера.
До Мэгги не сразу дошел смысл сказанного.
— Партнера? — переспросила она.
Слово, вероятно, удивило и Лин-Мэ, хотя, быть может, по другой причине.
— Вы ей не сказали? — спросила она Чэннинга.
— Ужасно забавно наблюдать, как Мэгги строит из себя детектива и сама до всего докапывается, — ответил ей Чэннинг.
Мэгги не знала, что ее больше разозлило — тон, которым это было сказано, или то, что он назвал ее „детективом“. Изобразив чистосердечное удивление, она решила пойти в атаку.
— И что же это за страшная тайна, — усмехнувшись, сказала она, — что вы и миссис Барстоу больше, чем просто друзья? — Мэгги намеренно назвала Лин-Мэ „миссис Барстоу“, чтобы подчеркнуть неоспоримость своих выводов.
Чэннинг продолжал стоять, держа руки в карманах, и улыбаться, и от этого Мэгги почувствовала себя еще глупее.
— Вы, в целом, угадали, — ответил он, — хотя, боюсь, ваши умозаключения требуют комментариев.
— Мы с Диреком заключили договор о партнерстве с самого начала, когда раскопки только планировались, — пояснила Лин-Мэ. Она опиралась на стол, держа руку возле самого бедра Чэннинга, — ему была необходима поддержка музея, чтобы получить разрешение на проведение работ.
— А музей, в свою очередь, стал получать все наши находки, — добавил Чэннинг.
„Они лгут“, — подсказывала Мэгги интуиция. Она покосилась на изящную руку женщины, представляя себе, что бы сейчас здесь происходило, будь они по-прежнему вдвоем.
— Я рисковала своей репутацией, Мэгги, — продолжала Лин-Мэ, — даже мой муж долго был недоволен, считая раскопки напрасной тратой времени и денег.
„Не говоря уж о ежедневном общении со столь опасной личностью, как Дирек Чэннинг, — добавила про себя Мэгги, — нечего делать из меня дуру, изображают тут, что у них обычные деловые
