встать.
— Я, наверно, вас задерживаю, — виновато произнес Полетаев.
— Ничего, — она улыбнулась впервые за все время разговора. Потом поднялась и спросила: — Когда вам нужно ехать?
— Сейчас узнаю. — В кабинете стояло два прямых телефона. Связь с президентом и премьером. И если к первому аппарату он никогда не подходил по собственному желанию, а лишь поднимал трубку, когда телефон звонил, то вторым иногда пользовался и по своей инициативе. Вот и сейчас он позвонил премьеру, тот долго не отвечал, потом наконец снял трубку и с места в карьер спросил:
— Опять что-то стряслось в министерстве?
— Сотрудники ФСБ говорят, что в коридоре произошел какой-то инцидент, — сказал Полетаев, глядя на Суслову.
— Хорош инцидент, — в сердцах бросил премьер, — мне уже обо всем доложили. Все это делается специально, чтобы свалить наше правительство. Чтобы не было вашего доклада в пятницу, чтобы сорвать бюджет и отправить всех нас в отставку.
— Может быть. — Ему не хотелось говорить на эту тему, особенно в присутствии посторонней женщины, пусть даже обеспечивающей его безопасность и весьма привлекательной.
— Можете не приезжать, — сказал премьер, — я сам проведу переговоры с американцем. А вы займитесь подготовкой к завтрашнему визиту в Лондон. И плюньте на все эти угрозы. Я понимаю, как вам это неприятно, Артем Сергеевич, но нужно быть выше. Сейчас от вас зависит судьба не только правительства, но и всего государства! — с пафосом воскликнул премьер.
— Понимаю. — Полетаев попрощался и положил трубку. Потом посмотрел на Суслову и неожиданно улыбнулся. — Я никуда не еду, — сообщил он, — остаюсь здесь. Премьер, видимо, боится, как бы по дороге со мной снова чего-нибудь не случилось.
— Мудрое решение, — сказала Суслова, — если я понадоблюсь, вызовите меня через свою секретаршу.
— Спасибо, — улыбнулся Полетаев, — вы подбодрили меня, придали мне мужества.
— Не стоит благодарности. — Она тоже улыбнулась.
День первый. Москва
18 часов 11 минут
Полковник Корниенко приехал на место происшествия, уже зная о тяжелом ранении Кикнадзе. Сотрудники его группы, казалось, привыкшие к любым ситуациям, были удивлены, услышав, что на министра финансов за один день было совершено два покушения. Такое маниакальное упорство почти не встречалось у террористов. И тем не менее в комнате, недолго служившей Кикнадзе кабинетом, на полу лежал убитый человек, чью личность им предстояло установить.
Отпечатки пальцев были сняты и переданы еще до того, как в министерстве появилась группа Корниенко. В лаборатории подтвердили, что убитый не был Слепневым. По данным ФСБ, человек с такими отпечатками пальцев вообще не был у них зарегистрирован. В ответе на срочный запрос в информационный центр МВД говорилось, что в милиции также не зарегистрирован человек с такими отпечатками пальцев.
Корниенко приказал начать проверку оружия, благо номер на пистолете не был спилен и можно было, сделав запрос, установить, каким образом данное оружие попало в руки убийцы. Подробный осмотр одежды погибшего тоже ничего не дал. В карманах, кроме денег и фальшивого удостоверения, ничего обнаружено не было, да и сумма оказалась мизерная. Очевидно, преступник сознавал, что его рискованная миссия может закончиться неудачей, и потому ничего компрометирующего с собой не взял.
Корниенко подробно расспрашивал Суслову о случившемся, когда ее вызвали к Полетаеву. Вернувшись, она сообщила, что министр не поедет в Белый дом к премьер-министру, как намеревался, и она остается в министерстве ждать приезда Руднева, который должен заменить Кикнадзе. Корниенко разрешил наконец своим людям забрать труп и в дурном расположении духа отправился к себе на работу, куда за несколько минут до его появления привезли троих задержанных журналистов, в том числе и несчастного Самойлова, из-за которого, собственно, и была сорвана акция террористов.
Но едва Корниенко вошел в кабинет, как позвонили из ГАИ и сообщили, что найдена наконец черная «девятка», в которой, по свидетельству очевидцев, террористы атаковали автомобиль Артема Полетаева. Громко выругавшись, Корниенко приказал своим людям, валившимся с ног от усталости, выехать вместе с ним на место обнаружения машины. «Девятку» нашли в небольшом переулке, где ее, очевидно, бросили убийцы, пересаживаясь в другую машину. Переулок был сквозным, и вполне вероятно, что на соседней улице террористов ждал сообщник. Корниенко сразу понял, что все сделано по правилам, словно здесь действовал инструктор по терроризму, профессионально рассчитав до секунды движение «девятки», чтобы террористы смогли оторваться от возможных преследователей.
Гранатомет лежал на заднем сиденье, прикрытый старым одеялом. Не возникало никаких сомнений, что стреляли именно из него. Не пришлось даже осматривать оружие, все и так было ясно. Вторая граната лежала на дне автомобиля и была, очевидно, запасной на тот случай, если бы первая по каким-либо причинам не попала в цель. Корниенко подумал, что вторую гранату убийцы вполне могли использовать и против возможных преследователей.
В салоне машины то и дело попадались смазанные отпечатки пальцев, но, судя по всему, террористов было двое. Один сидел за рулем, второй управлял машиной. Непонятно, почему убийцы, все просчитавшие так профессионально, бросили свой автомобиль в переулке, не забрав гранатомет и даже не подумав об отпечатках пальцев. Обычно киллеры выбрасывают подальше оружие, из которого стреляли, полагая, что по оружию легко найти его владельца. Насмотревшись дурацких фильмов, многие доморощенные киллеры уверены, что таким образом заметают следы, тогда как на самом деле каждый автомат или пистолет даже со спиленными номерами несет в себе неповторимую индивидуальную информацию и правоохранительным органам все равно удается вычислить, откуда и каким образом то или иное оружие попало к убийцам.
Рискнувшие напасть на машину члена правительства террористы, согласно правилам конспирации, не должны были оставлять в машине отпечатки пальцев, а тем более — гранатомет. Но отпечатки сохранились повсюду, даже на гранатомете, что особенно важно для следствия. Отсюда можно было сделать, по крайней мере, два вывода: либо преступники настолько оборзели, что не боятся преследования и тюрьмы, либо это были дилетанты, не понимавшие, как легко их вычислить и какие грозные улики против себя они оставили в автомобиле. Конечно, только в том случае, если их удастся задержать. Но, судя по их действиям, террористы не были дилетантами. Отсюда следовал вывод, что оба преступника были уверены в полной безнаказанности. Попросив срочно проверить по картотеке их отпечатки, Корниенко вместе с сотрудниками провел тщательный осмотр автомобиля. Их интересовало все — от грязи, налипшей на колесах машины, до спички, найденной в салоне «девятки». И хотя ничего особенного им обнаружить не удалось, Корниенко вернулся к восьми часам вечера в управление в приподнятом настроении.
А еще через полчаса ему сообщили, что удалось идентифицировать отпечатки пальцев обоих террористов. В общем, день, начавшийся так ужасно, обещал закончиться вполне благополучно. Получив информацию о террористах, Корниенко отправился к генералу Потапову с докладом.
Террористы, чьи отпечатки были найдены в салоне автомобиля, оказались таджикскими боевиками, которые приобрели немалый военный опыт во время гражданского противостояния у себя на родине. Очевидно, кто-то решил использовать их в Москве. Корниенко это нисколько не удивило, он хорошо знал, что во время разыгравшейся в Таджикистане трагедии власти Москвы не всегда учитывали, что среди тех, кого они там поддерживали, часто попадались люди, далеко не идеальные в моральном отношении.
Любое гражданское противостояние — это трагедия, и она не скоро стирается из памяти народа. В гражданской войне нет победителей, эта расхожая истина хоть и была девальвирована, но осталась истиной, ибо самое жестокое и самое страшное противостояние — это война соседей, братьев, родных. Это война, в которой врага ненавидишь так неистово, что готов истреблять его безо всякой жалости.
