продолжается до сих пор? Голубоглазый молодой человек догадался о чувствах полковника и улыбнулся.
— Чуть ли не каждый, кто читает впервые, немного нервничает, — сказал он. — Поэтому мы и не выдаем дела глубокой разработки «ликвидаторов». Вы это должны понять. В их жизни недопустимы случайности. Слишком многое поставлено на карту.
— Да, да, конечно, — кивнул Корниенко, снова углубившись в бумаги. Все документы, касающиеся зарубежной деятельности Слепнева, были изъяты полностью. Это явствовало из справки, приложенной к делу. В тот момент, когда движимые «революционным энтузиазмом» люди бросились на Лубянку сносить памятник Дзержинскому, во всех архивах и фондах КГБ началась лихорадочная работа по изъятию самых ценных материалов. Все опасались штурма возбужденной толпы, хорошо понимая, сколько провокаторов и подонков может оказаться среди этих людей.
Нечто подобное произошло и во время падения Берлинской стены. Когда рухнула политическая система ГДР, люди ринулись в штаб-квартиру «Штази», за архивами. Позднее выяснилось, что все это спровоцировано ЦРУ. В результате погромов большая часть документов исчезла и вскоре всплыла в Лэнгли. Несмотря на усилия германских властей вернуть материалы «Штази» уже после объединения страны, американцы выдали лишь часть материалов, справедливо полагая, что они сами могут воспользоваться бесценным золотым фондом скрытых осведомителей и агентов «Штази». В результате бывших сотрудников и офицеров «Штази» шантажировали, вынуждая работать уже на американскую разведку. В германской контрразведке, разумеется, знали истинное положение дел, но предпочли закрыть глаза на провокационную деятельность ЦРУ в собственной стране.
Корниенко обратил внимание на даты изъятия документов. Все материалы по самым громким операциям Слепнева за рубежом были изъяты в конце августа девяносто первого. Часть оставшихся изъяли перед тем, как выдать материалы Корниенко. Он обратил внимание, что фамилия Харчикова была упомянута еще раз, когда речь зашла о брате девушки, осужденном за валютные операции.
Он постарался запомнить эту фамилию. В папке лежала справка о контактах Слепнева с двумя группами КГБ в разные годы. Было отмечено, что он провел ряд операций с сотрудниками групп «Альфа» и «Октава». Корниенко уже перевернул страницу, когда в подсознании всплыл совершенно невероятный факт. Он вернулся к предыдущей странице и внимательно перечитал ее. Слепнев работал с группой «Октава». Никаких сомнений быть не могло. Значит, подполковник Виктор Слепнев и подполковник Елена Суслова знали друг друга. Таким образом, его подозрения подтверждались теперь уже конкретными фактами. Вчерашний взрыв в Лондоне. В переданном сообщении указывалось, что его предотвратили неизвестный ему эксперт Дронго и подполковник Суслова. Опять Суслова.
Корниенко не верил собственным глазам. Затем снова посмотрел на офицера.
— Что-нибудь не так? — спросил тот.
— Нет, ничего, — ответил Корниенко, снимая очки, — ничего.
День третий. Москва
11 часов 40 минут
В Министерстве финансов царило небывалое оживление. С одной стороны, все ждали обсуждения завтрашнего бюджета в Государственной думе и выступления там министра финансов. С другой — слухи о взрыве в Лондоне уже просочились, и некоторые опасались, как бы то же самое не произошло и в здании министерства. На двенадцать часов было назначено расширенное совещание у министра, и все с нетерпением ждали Полетаева после его визита в Лондон. Все телевизионные каналы уже сообщили об успехе переговоров российской делегации с зарубежными инвесторами, но даже не намекнули на вчерашний инцидент в британской столице. Руководителям и владельцам всех каналов звонил лично премьер-министр, потребовавший в резкой, ультимативной форме не «нагнетать страсти и не передавать в эфир непроверенную информацию, способную вызвать панику в стране». Премьер не стал уточнять, что в результате паники может полететь в первую очередь именно его правительство и в случае отказа парламента принять бюджет вся вина ляжет в первую очередь на самого премьера.
Полетаев приехал в министерство ровно в десять. Текущие дела отняли около полутора часов. Когда до назначенного времени оставалось минут двадцать, он попросил секретаршу пригласить к нему подполковника Суслову.
— Их руководитель уже приехал, — сообщила секретарша, — полковник Руднев сейчас в специально отведенном для него кабинете.
— Я просил только его заместителя, — раздраженно напомнил министр.
— Сейчас мы ее найдем. — Секретарша не поняла, чем вызвана подобная раздражительность.
В конце коридора в кабинете, который отвели для сотрудников ФСБ, уже второй час шло совещание. Понимая, как важно предотвратить любые террористические акты, руководство ФСБ приняло решение усилить группу Руднева. И теперь вместе с прикрепленными сотрудниками она насчитывала свыше двадцати человек.
— Главное сегодня — это поездка в Белый дом и открытие конференции. — Руднев говорил коротко и лаконично. Все знали о случившейся два дня назад трагедии, когда погиб его племянник. Труп молодого человека все еще находился в морге и не был выдан даже родителям погибшего. — В Белом доме имеется своя охрана, — сообщил Руднев, — но в Центре международной торговли мы обязаны развернуть свой штаб уже сейчас. Трое наших сотрудников прибыли на место. Кроме наших людей, в Центре будут сотрудники службы охраны, офицеры милиции, другие офицеры ФСБ. Все сотрудники, участвующие в обеспечении безопасности, уже получили соответствующие документы. У каждого будет персональная карточка. На конференцию ожидаются несколько министров и глав национальных банков зарубежных стран. По нашим данным, у некоторых своя охрана. Прошу запомнить, у всех сотрудников наших спецслужб будет карточка с красной полосой. Две красных полосы обеспечивают беспрепятственный проход повсюду. Но такие карточки будут лишь у нескольких человек. У гостей будут карточки с синей полосой.
— Где утверждались образцы охранных пропусков? — спросил Дронго.
— В службе охраны президента. Они и отвечают за сегодняшнее мероприятие. Наша задача — охрана Артема Полетаева, — пояснил Руднев, взглянув на Дронго. После вчерашнего взрыва в Гайд-парке он испытывал смешанные чувства к этому человеку. Ему не нравилась болтливость эксперта, его нарочито несерьезное отношение к порученному делу, его шутки. Но он не мог не признать, что именно этот странный эксперт предотвратил вчера взрыв в «Дорчестере», а значит, спас не только Полетаева и всю делегацию, но и самого Руднева, который был человеком мужественным и честным. И отдавал должное заслугам Дронго. Но они находились на противоположных полюсах, были слишком разными, чтобы питать симпатию друг к другу. Сухой, сдержанный, немногословный, всегда замкнутый полковник Руднев и постоянно улыбающийся, разговорчивый, эмоциональный фантазер Дронго.
— Вам тоже выдадут карточку, — сообщил Руднев, — с красной полосой.
В этот момент зазвонил телефон, и секретарша Полетаева позвала Суслову.
— Ее к телефону? — спросил полковник.
— Нет. Ее просит зайти Артем Сергеевич, хочет о чем-то спросить.
— Хорошо. — Он пожевал губами, бросил взгляд на Суслову. — Вас просят пройти в приемную министра.
— Наверно, хочет поговорить о вчерашнем взрыве, — кивнула Суслова, — он в самолете меня расспрашивал.
— Я слышал, — спокойно ответил Руднев, — но раз министр просит, нужно идти. Кстати, напомните ему, что в двенадцать у него совещание. Мы будем проверять каждого входящего в приемную. Журналистов к нему не пустим, уже их предупредили.
Суслова прошла в приемную, кивнула двум сотрудникам своей группы.
— Артем Сергеевич вас ждет, — сказала секретарша.
Когда Лена вошла, Полетаев что-то писал и, услышав шум открываемой двери, поднял голову. Увидев Суслову, он встал из-за стола и пошел ей навстречу.
