гостиную. Мистра сидела на диване. Бокалы поставила на столик. Испытующе взглянула на него.
— Ну и как, все ещё не хотите помочь мне?
— Не могу.
— Почему же?
Ему очень хотелось подкрепить свою позицию убедительными доводами, но они почему-то не приходили на ум. Поэтому он в конце концов проворчал:
— Откуда у вас эта убежденность, что вы нуждаетесь во мне?
Она тут же ответила.
— Теоретически все запрограмировано в автоматическом режиме так, чтобы я была в силах выполнить задуманное в одиночку. Но на практике мне будет трудно одной справиться с защитным огнем противника.
— Вам придется спускаться так низко?
— Да. На очень короткое время мы окажемся в поле досягаемости самой мощной ПВО в мире. Космолет не создавали для ведения войны. Поэтому-то другие члены группы и оставили его в моем распоряжении, прямо заявив мне об этом сегодня. Они полагают, что никто из нас не рискнет пойти на верную смерть.
— А вы, значит, рискнете…
— Да, Эллисон. Так надо. Другого пути не существует…
Он хотел ей возразить, но не нашел нужных аргументов и просто сказал:
— Но к чему такая спешка?
— Я получила сведения решающего характера. Нападение на Соединенные Штаты назначено на октябрь, вместо первоначального срока — январь следующего года…
— Но ведь ещё целых восемь месяцев…
— Вы не схватываете ситуацию. Те бомбы, которые намечены к использованию, пока ещё складированы в одном месте, но теперь они их рассредоточат. Вы должны мне поверить… Помогите мне… Эллисон, это — условие вашего приобщения к Большому Дому…
Предложение было слишком неожиданным, чтобы он мог сходу осознать всю его значимость. Но где- то в глубине души он признавался сам себе, что должен был ожидать нечто подобное со стороны Мистры. Ведь с учетом всего того, что ему уже было известно, у группы оставалось одно из двух: либо принять его в свои ряды, либо уничтожить.
Осознав подобную альтернативу, он весь напрягся. Но тот факт, что Мистра сама находилась в опасности, обесценивал её предложение. Поэтому он довольно уныло пробубнил:
— Сомневаюсь, что вам одной по силам открыть мне допуск в Большой Дом.
— А я считаю, что это реально, — отозвалась Мистра, но не глядя на него. — Дорогой моя, столь долгая жизнь не обходится без черных периодов. Порой задаешься вопросом: что все это значит? Куда ведет? Я когда-то играла с ребятишками. Девяносто лет спустя никого из них уже не было в живых, а меня время совсем не затронуло. Это трудно вынести, смею вас заверить. Некоторые из нас встали на позиции цинизма и бесчувственности, отгородившись этим, как щитом, от жестокости циклов обычной жизни. Какое-то время и я придерживалась этих взглядов. Жила только настоящим моментом. У меня было бесчисленное количество любовников, которых я бросала, как только они начинали стариться. И, наоборот, была такая эпоха, когда я жила, словно монашка. Потом наступила реакция на это состояние. Понемногу я выработала более здоровую философию жизни — долгой жизни. Любопытно, что она опирается на простые истины, на понятия добра и разумности, на признании необходимости достижения тонкого равновесия между душой и телом, и на других принципах, которые кажутся более банальными, чем являются таковыми на самом деле. Но я пришла к мысли о том, что у женщины есть одна потребность, важнее которой для неё ничего нет, но именно ее-то я так и не позволила себе. Угадайте, какая?
Стивенс взглянул на нее, тронутый необычными для голоса Мистры теплотой и серьезностью. Внезапно он понял, что она хотела сказать.
— У вас никогда не было детей, верно?
— Это закон группы: никакого потомтсва. Когда-то, очень давно, кое у кого оно все же появилось. Детей пристроили куда-нибудь подальше. И я считала, что так оно и должно быть. А сейчас — нет. Вот уже десять лет как я ищу мужчину, который мог бы стать отцом моих детей. Эллисон, неужели вы ещё не догадались, что мне хотелось бы видеть вас в этом качестве?
Произнося эти слова, она мягко накрыла своими пальчиками его кисть. Стивенс не видел, как она делала этот жест, и внезапный телесный контакт застал его врасплох, сильно взбудоражив. Его словно пронзило током. Он схватил её за руку, сжал её и чувственно поцеловал.
— Но почему я? — глухо выдавил он.
— Знаю, что я несколько излишне холодна, немного «синий чулок», Эллисон, но у меня нет больше времени, чтобы объяснить вам все, что я чувствую и надо что-то предпринять, чтобы спасти Землю, Эллисон. Искренне верю, что испытываю к вам свою первую настоящую любовь, такую, какую не видела ещё никогда в своей долгой жизни.
Ее голос звучал заманчиво и сладко. Он привлек Мистру к себе, не убежденный, однако, до конца в её искренности. Но она с такой страстью прижалась к нему, что все его сомнения мигом улетучились.
— Мистра, — прошептал он, — вы бесподобно прекрасны.
— И не забудьте, что это гарантировано навечно…
Это-то он и упустил. Но отогнал эту мысль прочь.
— Вы говорили, — упрямо настаивал он, — что хотели бы подарить этому миру новую человеческую жизнь. А подумали ли вы о тех тысячах жизней, которые вы отнимете, развязав нападение на Лореллию?
Она отстранилась.
— Разве я не показывала вам обращение, которое прозвучит в эфире перед атакой?
— Ну, вы же прекрасно знаете, что от него не будет никакого проку.
Она склонилась к нему.
— Эллисон, удар должен быть нанесен, не взирая ни на какие потенциальные жертвы. И вы должны мне помочь… Вы не можете упустить такой шанс: войти в Дом, обретя нашу любовь.
Казалось, он заколебался на какое-то мгновение, но затем мотнул головой.
— Весьма сожалею, дорогая… Я бы ради вас отдал почти все, но…
И он бессильно развел руками.
— Но вам ничего не надо отдавать…
Стивенс ответил не сразу, однако решение уже принял. Если он сделает этот шаг, то эмоционально он потеряет свободу. Он остро и зримо увидел, что эта женщина его полностью закрутит и подавит, и что он не будет даже испытывать желания как-то высвободиться из-под её влияния. Надо было решаться сейчас — идти вперед или отступить.
Он не критиковал её. Она твердо верила в свою миссию. Но то была проблема, которая касалась и его непосредственно. На заводах, что она намеревалась подвергнуть бомбардировке, работали тысячи людей. И они останутся на своих местах, несмотря ни на какие её предупреждения. Он, Стивенс, не мог помогать ей в этом деле, которое ставило под угрозу столько жизней. Он, запинаясь, изложил ей свои резоны. Адвокат чувствовал себя при этом в несколько глупом положении, как если бы ему вдруг в какой-то степени не достало мужского начала. Но он ничуть не сомневался в справедливости приводимых им доводов. Один мужчина плюс одна женщина не могли развязывать войну против целой нации.
Когда он закончил свои объяснения, она задумчиво произнесал:
— Я доставлю вас обратно в Альмиранте, как только стемнеет.
14
Ночь была темной, хоть выколи глаз, и не считая шума от резвившегося в ветвях деревьев океанского бриза, все на кладбище было спокойно. Прождав Таннехилла более часа, Мистра потянулась на сиденье
