— Сколько же у вас рыбок?
— Пять. И в отдельном аквариуме еще четыре малька. Муж самих разводит.
— Ну, это дело нехитрое.
— Вывелось одиннадцать. Но они пожирают друг друга, так что теперь осталось четыре.
— Оставшихся можно выбросить.
— Почему?
— Неужто не ясно? Они ведь съели подобных себе и должны понести наказание.
— Но они такие забавные. Когда муж собирается их кормить, они все понимают, подплывают поближе и разевают ротики.
— Могла бы сама их кормить, как-никак жена!
— Да я всегда перекармливаю, муж говорит.
— Добрая душа твой супруг, как я погляжу. Как-то нехорошо изменять такому мужу. Сама ведь переживать потом будешь, — сказал Фудзио, пристально глядя Ёко в глаза.
— Вот еще! — фыркнула та. — Он даже и не почувствует ничего. Такой толстокожий… Думает, если он всем доволен, то и другие должны быть довольны. Дурак!
— Ты играешь все лучше и лучше! — подбодрил ее Фудзио.
— А я в последнем классе вообще собиралась поступать в театральную студию. Ко мне много раз всякие режиссеры и продюсеры приставали. Прямо на улице, представляешь?!
— С ума сойти! А в каком университете ты училась?
Ни в каком, конечно, мысленно сам себе ответил Фудзио. Но виду не подал.
— Ой, даже стыдно сказать… В Женском. Его за университет никто всерьез не считает.
— Моя двоюродная сестра тоже окончила Женский университет. — Фудзио так увлекся, что придумывал на ходу, не прилагая к тому ни малейших усилий. — И представь, эта дурочка порвала со мной отношения только потому, что я не получил высшего образования.
Казалось бы — пустяковая деталь. Но это совсем не так. Болтая о пустяках, можно создать у женщины иллюзию солидарности, дать понять, что он одобряет ее образ жизни.
Однако все имеет предел, Фудзио сам понимал это. Он уставал, и тогда начинал нести чепуху. Так что пора сворачивать разговор. К тому же у этой забегаловки только вывеска пышная. А так — дыра дырой, даже признаться стыдно. В салате, который соизволили подать по настоянию Фудзио, зелень оказалась мятая, листья с ободранными краями, а мороженого и кофе даже в меню не значилось.
Да, он вырвал у Ёко согласие пойти с ним в отель, но в его памяти еще жила Юкико Хата. Поэтому, оплатив грабительский счет, Фудзио свернул к телефону, желая продолжить утреннюю беседу.
— Это я, Уно, — сказал он полушепотом. Ёко, конечно, стояла достаточно далеко и вряд ли могла его слышать. Но он ведь назвался ей вымышленным именем, потому лучше было не рисковать.
— Что случилось?
— Ничего особенного. Просто хотел услышать твой голос. Молчание.
— Что у тебя сегодня было на обед?
— Ничего особенного. Перекусила, чем попало, чтобы немного отвлечься от работы. Какие-то вчерашние остатки.
— И то хорошо. А что именно?
— Ну-у, нашла в холодильнике пару сушеных селедок и поджарила. Один человек заходил к соседке- старушке с гостинцем, и со мной поделился. Потом вспомнила, что в огороде капуста подросла. Пошла, нарвала листьев, слегка отварила, построгала тунца, приправила соей…
— Дальше, дальше…
— Еще у меня были остатки вареного удода. Женщины всегда стараются все подчистить.
— Честно признаться, я сейчас не один. С женщиной… Ты же меня отвергла.
— …
— Забрели тут в какой-то сомнительный ресторанчик, где нас накормили всякой мерзостью. Ей-богу, лучше бы ел вместе с тобой капусту с твоего огорода!
— Да разве тебе нравятся овощи? Мне показалось, ты предпочитаешь мясо.
— Нет, в самом деле, нас накормили ужасной дрянью!!! Ты даже представить себе не можешь, какой!!!
Долгий телефонный разговор мог вызвать у Ёко подозрение. Поэтому Фудзио просто положил трубку и вернулся к своей спутнице.
Когда они вышли из машины, Ёко вдруг нацепила темные очки. По всему видно, что она в подобных местах не впервые.
Фудзио приобнял было ее за плечи, но Ёко молча стряхнула его руку.
И здесь из окна было видно море. Иные хозяева полагают, что если есть вид на море, то сойдет и обшарпаная мебель, и омерзительная еда.
Но все равно настроение у Фудзио сейчас было хорошим. Он втиснулся в стоявшее у окна кресло. Кресло и слова доброго не стоило. Фудзио перевел взгляд на море за окном — но и там не обнаружилось ничего интересного. Тогда он решил сосредоточить внимание на Ёко.
— Сначала прими ванну, — сказал Фудзио.
— Хорошо.
— Муж любит заниматься сексом? — Фудзио вновь сделал вид, что продолжает «игру».
— Конечно, ты даже представить себе не можешь, как любит! Фудзио такого ответа не ожидал.
— Разденься.
— Разденусь, конечно. Не в одежде же я пойду принимать ванну.
Платье плотно облегало ее тело. Когда Ёко стягивала его, Фудзио разглядел густые волосы под мышками и ощутил исходивший от женщины легкий запах пота.
— Там внизу, у входа, стоял мужчина, — заметила Ёко, стягивая колготки. — Как ты думаешь, это кто?
— Хозяин или управляющий, наверное.
— У этого типа на груди татуировка.
— Разве?
— Ага. Я подсмотрела, когда мы брали ключ. Но вот рисунок не разглядела — не успела.
— Да какая разница. Давай, раздевайся! У тебя красивое тело — такое не стыдно показать.
Кружева на поношенной комбинации оказались слегка обтрепанными. Однако бедра в маленьких розовых трусиках были вполне ничего себе, хотя Фудзио ждал большего.
Не дав насладиться своими достоинствами, Ёко ускользнула в ванную комнату.
Фудзио сидел в кресле и блаженно улыбался. Все шло блестяще.
Но в подсознании промелькнула мысль о Юкико. Сидит, наверное, сейчас одна-одинешенька и шьет свое кимоно.
глава 4. Растекшиеся часы
…На прощание Ёко назвала свою фамилию — Мики. То, что произошло между ними, распалило теперь в Фудзио неутолимый сексуальный голод.
Последнее время он и в самом деле изголодался по женщинам. Некоторое время назад Фудзио простудился и никак не мог поправиться, страдая от слабости, а потому сидел дома. Когда же ему случалось выбираться куда-либо, ничего подходящего не попадалось. В конце концов, Фудзио то начинало казаться, что он еще не вышел из юного возраста, а то терзала ужасная мысль, что с точки зрения юных особ он уже перешел в разряд «солидных дядей». Однажды ему приглянулись было две девчушки в школьной форме. Так те прямо зашлись от смеха:
— Да вы что, дяденька…
