Денисон машинально повторил последнее слово, стараясь собраться с мыслями:
– Рано? .. Нет... Это я проспал.
– Я вам звонил. Мы договорились...
И тут Денисон вспомнил:
– Да-да. Вы ведь доктор Невилл?
– Совершенно верно. Можно я войду?
С этими словами он перешагнул порог. Комната Денисона была совсем крохотной, и постель со смятыми простынями занимала добрую ее половину. Негромко жужжал вентилятор.
– Надеюсь, вам спалось неплохо? – с безразличной вежливостью осведомился Невилл.
Денисон взглянул на свою пижаму и провел ладонью по всклокоченным волосам.
– Нет, – ответил он неожиданно для самого себя. – Я провел совершенно жуткую ночь. Вы разрешите мне привести себя в порядок?
– Ну конечно. А я, если хотите, пока приготовлю вам завтрак. Вы ведь, я полагаю, еще плохо знакомы с нашим кухонным оборудованием?
– Буду вам очень благодарен, – ответил Денисон.
Минут через двадцать он вернулся, побрившись и приняв душ. Теперь на нем были брюки и майка. Он сказал:
– Я, кажется, сломал душ: вода вдруг перестала течь, и мне не удалось снова его включить.
– Подача воды ограничена, и когда квота израсходована, краны автоматически отключаются. Вы на Луне, доктор Денисон. Я взял на себя смелость приготовить омлет и бульон для нас обоих.
– Омлет?
– Мы пользуемся этим обозначением, хотя для землян оно, возможно, означает что-то совсем другое.
– А! – сказал Денисон и, опустившись на стул, без особого воодушевления попробовал упругую желтоватую массу, которую Невилл назвал омлетом. Он напряг всю свою волю, чтобы не поморщиться, а затем мужественно подцепил на вилку новый кусок.
– Со временем вы привыкнете, – заметил Невилл. – А калорийность этого продукта очень высока. И учтите, что пища с большим содержанием белка в условиях малой силы тяжести вообще снижает потребность в еде.
– Тем лучше, – деликатно кашлянув, сказал Денисон.
– Селена мне говорила, что вы намерены остаться на Луне, – продолжал Невилл.
– Да, я так думал... – Денисон протер глаза. – Но эта ночь прошла настолько мучительно, что, боюсь, у меня может не хватить решимости.
– Сколько раз вы падали с кровати?
– Дважды... Так значит, это в порядке вещей?
– Все приезжие с Земли обязательно проходят через это. Пока вы бодрствуете, вы способны приноравливать свои движения к лунной силе тяжести. А во сне вы ворочаетесь точно так же, как на Земле. Но, во всяком случае, ушибы практически исключены.
– Второй раз я проснулся уже на полу и совершенно не помнил падения. А как вы умудряетесь спать спокойно?
– Не забывайте регулярно проверять сердце, давление и прочие функции организма. Перемена силы тяжести может плохо сказаться на них.
– Да, меня неоднократно об этом предупреждали, – нехотя ответил Денисон. – Через месяц я должен явиться на прием к врачу, а пока меня снабдили всяческими таблетками.
– Впрочем, – сказал Невилл таким тоном, словно ему надоело говорить о пустяках, – через неделю, возможно, вы уже полностью адаптируетесь... Но вам нужно одеться как следует. Ваши брюки просто невозможны, а эта легкая рубашка без рукавов совершенно бесполезна.
– Вероятно, у вас имеются магазины, где я могу купить подходящую одежду?
– Конечно. И думаю, Селена будет рада помочь вам в свободное время. Она говорила мне, что вы производите весьма приятное впечатление, доктор Денисон.
– Очень рад это слышать, – Денисон проглотил ложку бульона, некоторое время переводил дух, а потом с угрюмым упорством зачерпнул вторую.
– Селена почему-то решила, что вы физик, но, разумеется, она ошибается.
– По образованию я радиохимик.
– Но в этой области вы работали недолго, доктор Денисон. Мы здесь, конечно, несколько в стороне, но кое-что известно и нам. Вы ведь одна из жертв Хэллема.
– А почему вы употребляете множественное число? Разве этих жертв так много?
– Как вам сказать. Вся Луна – одна из его жертв.
– Луна?
– В определенном смысле.
– Я что-то не понимаю.
– У нас на Луне нет Электронных Насосов. Потому что с нами паравселенная сотрудничать не стала. Ни один кусок вольфрама не был конвертирован.
– Но, доктор Невилл, все-таки вряд ли это можно приписать козням Хэллема.
– От обратного – вполне можно. Почему, собственно, инициатива установки каждого Электронного Насоса обязательно должна исходить от паравселенной, а не от нас?
– Насколько мне известно, у нас не хватает для этого необходимых знаний.
– А откуда же они возьмутся, если всякие исследования в этой области запрещены?
– А разве они запрещены? – с некоторым удивлением спросил Денисон.
– Практически да. Если тем, кто ведет такую работу, никак не удается получить доступа к синхрофазотрону и к другим большим установкам, которые все контролирует Земля и, следовательно, Хэллем, это равносильно прямому запрещению.
Денисон протер глаза.
– Боюсь, мне скоро снова придется лечь спать... Прошу прощения, я вовсе не имел в виду, что вы нагоняете на меня скуку. Но скажите, так ли уж нужен Луне Электронный Насос? Ведь солнечные аккумуляторы с лихвой покрывают все ее потребности в энергии.
– Они привязывают нас к Солнцу, доктор Денисон. Они привязывают нас к поверхности!
– А-а... Но как вы думаете, доктор Невилл, чем собственно, объясняется столь негативная позиция Хэллема?
– На этот вопрос легче ответить вам. Вы ведь знакомы с ним лично, а я нет. Он предпочитает не напоминать лишний раз широкой публике, что Электронный Насос создан паралюдьми, а мы – всего лишь их подручные. Если же мы на Луне сами решим эту проблему, то мы и положим начало истинной эре Электронного Насоса, а он останется ни при чем.
– Зачем вы мне все это говорите? – спросил Денисон.
– Чтобы сэкономить время. Обычно мы принимаем �е��ых физиков с распростертыми объятиями. Мы на Луне чувствуем себя изолированными, жертвами сознательной политики земных научных центров, и такое посещение значит для нас очень много хотя бы уже потому, что рассеивает это ощущение изолированности. А физик-иммигрант способен помочь нам даже еще больше, и мы предпочитаем сразу ввести его в курс и пригласить работать с нами. Мне искренне жаль, что вы не физик.
– Я этого никогда и не утверждал, – сказал Денисон с раздражением.
– Но вы изъявили желание осмотреть синхрофазотрон. Почему?
– Ах, так вот что вас беспокоит! Ну, я попробую объяснить. Моя научная карьера была погублена четверть века назад. И вот я решил найти для моей жизни какое-то оправдание, вернуть ей смысл, а сделать это возможно только вдали от Хэллема, то есть здесь, на Луне. По образованию я радиохимик, но это ведь не означало, что я не могу попробовать свои силы в другой области. Парафизика – наиболее современный раздел физики, да и всей науки вообще, и я попытался заняться ею самостоятельно, чувствуя, что это даст мне наибольшие шансы вновь обрести себя в науке.
Невилл кивнул.
