Глаза у нее покраснели, лицо опухло от слез.
– Все это время я хотела с вами поговорить, – с горечью произнесла Эбби. – И вот такой случай представился. Вы, наверное, в душе радуетесь. Я знаю, что вы обо мне невысокого мнения. Возможно, вы считаете, что так мне и надо. Теперь я сама чувствую то же, что и люди, о которых я писала. Справедливость торжествует.
Последние слова сильно меня задели. Я с чувством сказала:
– Эбби, вы ошибаетесь. Я бы никогда не пожелала такого ни вам, ни кому-либо другому.
Эбби, не отрывая взгляда от крепко сцепленных пальцев, жалобно продолжала:
– Пожалуйста, позаботьтесь о ней. Прошу вас. Бедная моя сестричка! Прошу вас, позаботьтесь о моей Хенне...
– Обещаю, что позабочусь о вашей сестре...
– Вы ведь не допустите, чтобы он еще кого-нибудь убил? Вы не должны этого допускать!
Что я могла ответить?
Эбби подняла глаза – в них застыл ужас.
– Я уже ничего не понимаю. Что происходит? Я столько слышала разных домыслов! А убийства продолжаются. Я пыталась, пыталась выяснить у вас. А теперь моя сестра погибла. Я не знаю, что мы...
Как можно спокойнее я произнесла:
– Я вас не понимаю, Эбби. Что вы пытались у меня выяснить?
Она заговорила очень быстро:
– В тот вечер. Ну, на прошлой неделе. Я пыталась с вами поговорить. Но у вас был он...
До меня начало доходить. Я помрачнела:
– Какой вечер вы имеете в виду?
Эбби смутилась, будто не могла вспомнить.
– Я имею в виду среду, – ответила она наконец.
– Так это вы подъехали к моему дому, а потом сразу уехали?
Запинаясь, Эбби произнесла:
– Вы... вы были не одна.
Билл. Я вспомнила, как мы с ним стояли на освещенном крыльце. Нас было прекрасно видно, да еще машина Билла торчала у ворот. Так это была Эбби! Это Эбби подъехала к моему дому и увидела меня с Биллом. Но почему она так странно отреагировала? Чего испугалась? Такое впечатление, что у Эбби сработал животный рефлекс – настолько поспешно она погасила фары и укатила.
Эбби продолжала:
– Я кое-что знаю. Ходят слухи, что копам запрещено с вами разговаривать. И не только копам. Вроде как произошла утечка информации, и теперь все звонки переадресовываются на Эмберги. Мне было просто необходимо вас спросить! А тут все твердят, что из-за вас информация о хирурге... по делу Лори Петерсен... стала известна кому не надо. Что из-за ваших подчиненных полиция не может раскрыть эти преступления и до сих пор не поймала убийцу! – Эбби разошлась не на шутку, глаза ее злобно сверкали. – Я должна знать, правда это или нет. Должна! Мне небезразлично, что будет с моей сестрой!
Откуда она узнала о ярлыках? Явно не от Бетти. Но Бетти отсылала все образцы предметных стекол и все копии всех отчетов о лабораторных исследованиях прямиком к Эмберги. Может быть, это он рассказал Эбби? Или кто-нибудь из его подчиненных? Говорил ли Эмберги об этом Таннеру? А Биллу?
– Откуда вам это известно?
– Мне много чего известно, – ответила Эбби срывающимся голосом.
Я посмотрела на нее: лицо опухшее, несчастное. Журналистка согнулась под тяжестью скорби, а может, еще и страха.
– Эбби, – произнесла я как можно мягче, – не сомневаюсь, что вы много чего знаете. Я также не сомневаюсь в том, что половина того, что вы знаете – вранье. А если где и есть доля правды, интерпретации таковы, что я бы на вашем месте задумалась, что за цель преследуют ваши осведомители.
Эбби попыталась отвертеться.
– Я только хочу знать, правда ли то, что я слышала. Что ваш офис ответственен за утечку информации.
Я не знала, как ответить.
– Я все равно узнаю, можете не сомневаться, доктор Скарпетта. Не стоит меня недооценивать. Копы же пока лишь все портят. Вот и в тот день, когда за мной был 'хвост', коп ничего не предпринял. Я уж не говорю о Лори Петерсен, которая набрала 911, а на ее звонок обратили внимание только час спустя. Когда было уже поздно!
У меня от удивления вытянулось лицо.
– И я обо всем этом напишу, – продолжала Эбби – глаза ее сверкали от слез и гнева, – и Ричмонд проклянет тот день, когда я появилась на свет. Все получат по заслугам! Уж я об этом позабочусь. А знаете почему?
Я слова не могла вымолвить.
