– А, понятно. Вас беспокоит собственная шкура. Господи Боже! Вы такая же, как все!
– Моя шкура как раз меня не волнует, – мягко произнесла я. – Я выше этого, Эбби. В ваших силах устроить мне веселую жизнь. Если хотите стереть меня вместе с моим офисом в порошок – вперед! Ваше право.
Мои слова повергли Эбби в замешательство, глаза ее снова забегали.
– Я понимаю, почему вы так разгневаны.
– Ничего вы не понимаете!
– Понимаю, и лучше, чем вы можете себе представить. – Перед глазами у меня возникло лицо Билла. Я как никто могла разделить чувства Эбби.
– Нет, вам меня не понять! Меня никто не способен понять! – воскликнула журналистка. – Он лишил меня сестры! Он украл у меня часть жизни! Как же я устала от людей, которые по частям растаскивают мою жизнь! Да что же это за мир такой! Куда мы катимся?! Господи, не представляю, что я буду делать...
– Эбби, я знаю, что вы хотите лично искать убийцу вашей сестры, – уверенно произнесла я. – Не делайте этого.
– Кто-то же должен этим заняться! – закричала Эбби. – По-вашему, я должна утешаться, глядя на работу киношных копов?
– Есть веши, с которыми лучше справятся полицейские. Но вы можете им помочь. Если, конечно, действительно этого хотите.
– Не надо меня поучать!
– Да кто вас поучает?
– Я поступлю так, как сочту нужным...
– Нет, Эбби, так нельзя. Подумайте о вашей сестре. Сделайте это для нее.
Эбби уставилась на меня пустыми от боли и красными от слез глазами.
– Я обратилась к вам, потому что я затеяла опасное дело. Мне нужна ваша помощь.
– Чудно! И лучше всего я вам помогу, если уберусь из Ричмонда к чертям и буду помалкивать...
Я медленно покачала головой.
Эбби, кажется, удивилась.
– Вы знаете Бентона Уэсли?
– Ответственного за работу с подозреваемыми? – поколебавшись, ответила Эбби. – Да, я знаю, кто это.
Я взглянула на настенные часы.
– Он будет здесь через десять минут.
Эбби посмотрела на меня долгим взглядом.
– Скажите, что конкретно я должна делать.
– Используйте все ваши профессиональные связи, чтобы помочь нам найти его.
– Его? – Глаза Эбби округлились.
Я поднялась и пошла посмотреть, не осталось ли у нас хоть немного кофе.
По телефону Уэсли выслушал мои соображения без энтузиазма, но теперь, когда мы все трое разговаривали у меня в кабинете, было ясно, что он принял мой план.
– Мисс Тернбулл, мы рассчитываем на ваше сотрудничество, – с пафосом произнес Уэсли. – Мне необходимо заручиться вашим согласием действовать строго в соответствии с планом. Любая самодеятельность и проявление индивидуальности с вашей стороны могут погубить все дело. От вашего благоразумия зависит слишком многое.
Эбби кивнула и спросила:
– Если в компьютер влез именно убийца, почему он сделал это только один раз?
– Это мы думаем, что один, – напомнила я.
– Но ведь попытки взлома больше не повторялись.
– Ему было не до того, – предположил Уэсли. – Он убил двух женщин в течение двух недель. Об этом много писали в прессе. Возможно, преступнику вполне хватило информации, почерпнутой из газет. Маньяк не высовывается и чувствует себя в безопасности – ведь из новостей мы о нем ничего не узнали.
– Наша задача – выкурить его из норы, – сказала я. – Нам нужно что-то придумать, чтобы убийца задергался и высунулся. Можно, например, дать ему понять, что отдел судмедэкспертизы нашел наконец неопровержимые доказательства, которые без труда выведут полицию на след преступника.
– Если базу данных взломал именно убийца, такого заявления будет достаточно, чтобы он вновь попытался вызнать, что нам в действительности известно, – взглянув на меня, подытожил Уэсли.
На самом деле следствие зашло в тупик. Я постоянно отсылала Маргарет из ее кабинета, чтобы компьютер оставался в режиме ожидания. Уэсли поручил своей помощнице фиксировать все звонки. Мы решили использовать компьютер в качестве приманки: Эбби должна была поместить в своей газете статью о том, что полиция 'напала на след'.
– Убийца запаникует, испугается, что его скоро поймают, – развивала я свою мысль. – Если он, к примеру, лечился в больнице, то станет волноваться, как бы его не вычислили по записям в медицинской
