ненужное мессианство».
— Вы ничего не знаете о будущем, — чеканил слова Глубокий Замысел, но я, в недрах моих цепей, могу проследить бесконечные потоки колебаний вероятностей будущего и вижу, что настанет день, когда явится компьютер, чьи простейшие характеристики я не в силах обсчитать, но сконструировать который мне предначертано судьбой.
Глубец тяжело вздохнул и глянул через стол на Болвала.
— Можем ли мы приступить к делу и задать наш вопрос?
Болвал знаком попросил его подождать и спросил у машины.
— О каком компьютере ты говоришь?
— В настоящее время я больше не стану говорить о нем, — ответил Глубокий Замысел. — Итак. Спрашивайте у меня, о чем пожелаете, что я бы смог обработать. Говорите.
Программисты пожали плечами. Глубец собрался.
— О, компьютер Глубокий Замысел, задача, ради решения которой тебя разработали, следующая. Мы хотим, чтобы ты нам сказал… ОТВЕТ!
— Какой ответ? На что ответ?
— Жизнь! — потребовал Глубец.
— Вселенная! — поддержал его Болвал.
— Все-все! — сказали они хором.
Глубокий Замысел затих для секундного размышления.
— Ловко! — сказал он наконец.
— Но ты сможешь?
Долгая пауза.
— Да, я смогу ответить.
— Ответ существует? — спросил Глубец сдавленным от волнения голосом.
— Простой ответ? — добавил Болвал.
— Да. Жизнь, Вселенная и Все-все. Ответ есть. Но мне нужно подумать.
И вдруг все нарушила внезапная суматоха: дверь распахнулась, отлетев в сторону, двое сердитых мужчин в вульгарных серо-голубых мантиях и с лентами Краксванского университета ворвались в комнату, разбрасывая по сторонам худосочных привратников, пытавшихся преградить им путь.
— Мы требуем доступа! — кричал мужчина помоложе, заезжая локтем в горло молоденькому секретарю.
— Сюда! Попробуйте нас удержать! — орал тот, что был постарше, выпихивая юного программиста из дверей.
— Мы требуем, чтобы нас не держали снаружи! — ревел младший, хотя уже находился в комнате и никто более не пытался его выпроводить.
— Кто вы? — спросил Болвал, рассержено поднимаясь с места. — Что вам нужно?
— Я Магиглас! — объявил мужчина постарше.
— А я требую, чтобы я был Врунфондлем! — прокричал мужчина помладше.
Магиглас повернулся к Врунфондлю и сердито объяснил.
— Все в порядке. Этого можно не требовать.
— Порядок! — взревел Врунфондль, грохнув кулаком по ближайшему столу. — Я Врунфондль, и это не требование, а твердый факт! Мы требуем твердых фактов!
— Нет! — раздраженно воскликнул Магиглас. — Это в точности то, чего мы не требуем!
Едва переведя дыхание Врунфондль закричал.
— Мы не требуем твердых фактов! Мы требуем полного отсутствия твердых фактов! Я требую, чтобы я мог быть или не быть Врунфондлем!
— Да кто вы, черт побери? — воскликнул оскорбленный происходящим Глубец.
— Мы философы, — ответил Магиглас.
— А если захотим, то нет, — Врунфондль назидательно помахал перед программистами пальцем.
— Да, — настойчиво повторил Магиглас. — Мы вполне определенно представляем Объединенный Союз философов, мудрецов, светил и других мыслящих личностей. Мы желаем, чтобы эту машину выключили, причем немедленно!
— А в чем дело? — спросил Болвал.
— Я скажу, с чем это связано. Настоящая проблема — размежевание.
— Мы требуем, — завопил Врунфондль, — чтобы размежевание было или не было проблемой!
— Вы сделаете, чтобы машины и дальше складывали числа, — угрожающе сказал Магиглас, — а мы, большое спасибо, позаботимся о вечных истинах. Хотите оценить свое положение с точки зрения закона? По закону, Поиски Абсолютной Истины являются неотчуждаемым правом работоспособных мыслителей. Приходит какая-нибудь чертова машина и действительно находит ответ, а мы остаемся совсем без работы, да? Я вот о чем: что толку нам сидеть заполночь, споря, есть ли Бог, нет ли Бога, если эта машина возьмет и выдаст на следующее утро растреклятый номер Божьего телефона?!
— Верно! — закричал Врунфондль. — Мы требуем жестко определенных границ для сферы сомнения и неопределенности!
Вдруг в комнате раскатился громоподобный голос.
— Можно мне высказать наблюдение по данному поводу? — поинтересовался Глубокий Замысел.
— Мы будем бастовать! — завизжал Врунфондль.
— Точно! — поддержал его Магиглас. — Будет вам национальная стачка философов!
В комнате вдруг раздалось шипение: это вспомогательные басовые динамики, спрятанные в неброских резных полированных колонках, добавили голосу Глубокого Замысла немножко мощи.
— Все, что я хотел сказать, — взревел компьютер, — то, что мои цепи сейчас безотрывно заняты вычислением ответа на Главный Вопрос Жизни, Вселенной и Всего-всего, — компьютер сделал паузу и, удовлетворившись тем, что привлек общее внимание, продолжил потише, — но программе требуется немножко времени для вычислений.
Глубец нетерпеливо взглянул на часы.
— Сколько же?
— Семь с половиной миллионов лет.
Болвал с Глубецом растерянно заморгали.
— Семь с половиной миллионов лет! — вскричали они хором.
— Да, — заявил Глубокий Замысел, — я ведь говорил, что мне нужно подумать, разве нет? И мне показалось, что выполнение подобной программы связано с созданием огромного количества популярной литературы по всем разделам философии вообще. Каждому захочется выстроить собственную теорию насчет того, к какому ответу я в конце концов приду. А кто сможет лучше всех извлечь выгоду из такого рынка, если не вы сами? И до тех пор, пока вы будете достаточно грубо спорить друг с другом, пока будете поливать друг друга грязью в популярной прессе, до тех пор у вас будет хлеб с маслом. Ну, как это звучит?
Философы изумленно разинули рты.
— Черт возьми, — сказал Магиглас, — вот это то самое, что я называю думать. Эй, Врунфондль, почему мы никогда о таких вещах не размышляли?
— Не знаю, Магиглас, — ответил потрясенный Врунфондль шепотом. Наверное, для этого нам пришлось бы слишком перенапрячь мозги.
Поговорив так, они развернулись на пятках и вышли из дверей навстречу новой жизни, превзошедшей их самые ослепительные мечты.
Глава 26
— Да, весьма поучительно, — сказал Артур, когда Споропозороразор поведал ему самые яркие места
