явился кто-то, а потом продолжали орать и визжать, пока с них не хватило. Тогда они нас перенесли в свой планетный каталог, чтобы отвлечь, до поры, когда смогут нами заняться. Это все сенсоленты.
Зафод с горечью поглядел на Форда.
— Какой бред: вырвать меня из моего собственного отличного сна, чтобы показать чей-то еще, — и в раздражении отвернулся.
— Что там за ущелья? — спросил он.
— Проба, — ответил Форд. — Мы взглянули.
— Мы не стали будить тебя раньше, — вступила Триллиан. — На последней планете было по колено рыбы.
— Рыбы?
— Некоторым людям нравятся престранные вещи.
— А до того была платина. Немного тускловато. А вот на это, решили мы, ты был бы не прочь посмотреть.
Повсюду, куда ни кинь взгляд, сверкали моря света, сливаясь в сплошное сияние.
— Расчудесненько, — раздраженно сказал Зафод.
В небе появился громадный каталожный номер зеленого цвета. Он замигал и сменился другим. С ним сменился и окружающий пейзаж.
В один голос все выдохнули: «Ух!»
Пурпурное море. Пляж выстилала мелкая желтая и зеленая галька — ужасно драгоценные камни. Отдаленные горы с красными верхушками были сглаженными и волнистыми. Рядом с компанией стоял пляжный столик цельного серебра и пляжный розовато-лиловый зонтик с оборочками и серебряными кисточками.
В небе, сменив каталожный номер, появилась огромная надпись. Она гласила: «Какими бы ни были ваши вкусы, Магратея сможет вам угодить. Мы не гордые».
И пять тысяч полностью обнаженных женщин выпали на парашютах из небес.
Эта сцена мгновенно исчезла, и спутники оказались на весеннем лугу, полном коров.
— Ох, мои мозги! — вырвалось у Зафода.
— Тебе хочется о них поговорить? — спросил Форд.
— Да, верно, — ответил Зафод, и все трое уселись, перестав обращать внимание на окружавшие их картины, сменявшие друг друга. Зафод продолжил.
— Вот как я все себе представляю. Что бы ни случилось с моим умом, это сделано мною. И сделано так, чтобы остаться не замеченным при официальной правительственной проверке. И я сам не должен был ни о чем знать. Диковато, правда?
Слушатели согласно кивнули.
— Итак, спрашиваю я, какой такой секрет я не могу никому доверить: ни Галактическому правительству, ни даже самому себе? Ответ: не знаю. Само собой. Но я могу собрать известное воедино и начать строить предположения. Когда я решил выдвигаться на президентский пост? Вскоре после смерти президента Юдена Ранкса. Помнишь Юдена, Форд?
— Да-а, тот парень с которым мы встретились детьми, арктурский капитан. Весельчак. Дал нам каштанов во время твоего налета на его мегагруз. Сказал, что ты самый удивительный мальчишка из всех, кого он видел.
— Как все было? — спросила Триллиан.
— Древняя история, — ответил Форд, — когда мы были детьми на Бетельгейзе. Арктурские мегагрузы перевозили большую часть оптовых грузов между Галактическим Центром и внешними областями. Бетельгейзианские торговые разведчики открывали рынки, а арктурцы их снабжали. Пока космических пиратов не уничтожили в ходе Дордельских войн, от них было много хлопот. Поэтому мегагрузы оснащались самой фантастической защитой, известной галактической науке. Не корабли, а звери, к тому же громадные. Лежа на орбите вокруг планеты, прямо устраивали солнечные затмения.
— Однажды, юный Зафод решил устроить набег на один из них. Простой ребенок. На трехракетной шлюпке для стратосферных работ. Не хочется и вспоминать: ума во всей затее было меньше, чем у свихнувшейся мартышки. Я тоже пошел в набег, так как рассчитывал на верную прибыль, поставив на то, что у Зафода ничего не выйдет. И не хотел, чтобы он возвратился с фальшивыми доказательствами. Что же произошло? Мы забрались в трехструйку, двигатели которой Зафод форсировал до неузнаваемости. Прошли три парсека за несколько недель. Ворвались на мегагруз, до сих пор не знаю, как. Размахивая игрушечными пистолетами, протопали на капитанский мостик и потребовали каштанов. Большей дикости я не знаю. Проиграл карманные деньги за год. Чего ради? Ради каштанов.
— Юден Ранкс, — сказал Зафод. — Капитан и впрямь был отличным парнем. Он нас накормил, дал попробовать хмельного из самых чудных уголков Галактики. Дал, конечно, кучу каштанов. Мы просто неописуемо провели время. Потом телепортировал нас обратно. В отделение строгого режима государственной тюрьмы Бетельгейзе. Классный мужик. Прошел на выборах в президенты Галактики.
Зафод примолк.
Окружающий пейзаж погрузился в сумрак. Вокруг завертелись темные туманы, в тенях затаились неразличимые слоноподобные фигуры. Время от времени воздух оглашали звуки, производимые иллюзорными существами, убивающими других иллюзорных существ. Очевидно, достаточное количество людей получали от подобных вещей удовольствие, чтобы включать такое в каталог платных услуг.
— Форд, — тихо позвал Зафод.
— А?
— Перед самой смертью Юден приходил увидеться со мной.
— Что? Ты никогда мне не говорил.
— Нет.
— Что он сказал? Зачем хотел тебя видеть?
— Он рассказал мне о Золотом Сердце. Это была его мысль, что я должен украсть корабль.
— Его мысль?
— Да, и единственная возможность кражи открывалась на церемонии открытия.
Форд с секунду изумленно на него смотрел, а потом залился хохотом.
— Не хочешь ли ты сказать, будто вознамерился стать президентом Галактики только ради кражи корабля?
— Точно, — ответил Зафод с улыбкой, от которой большинство людей заперлось бы в комнате с мягкими стенами.
— Но почему? Почему было так важно было им завладеть?
— Не знаю. Считаю, если бы я сознавал эту важность и понимал, зачем это нужно, все всплыло бы при официальной проверке мозга и я бы никогда не прошел. Думаю, Юден сказал многое, что все еще заперто.
— Так ты считаешь, что пошел и нагадил в своих собственных мозгах в результате разговоров с Юденом?
— Он был черт знает какой трепач.
— Но, Зафод, старый друг, ты ведь хочешь позаботиться о себе.
Зафод пожал плечами.
— Я имею в виду, разве у тебя нет подозрений о причинах всего этого? — пояснил Форд.
Зафод глубоко задумался и, казалось, его головы посетили какие-то сомнения.
— Нет, — ответил он наконец. — Кажется, я не позволяю себе проникнуть ни в одну из своих тайн.
— Пока, — добавил он, подумав еще, — Не могу понять. Не в силах доверять себе больше: словно могу проболтаться доносчику.
Секундой позже последняя каталожная планета растаяла и появился настоящий мир. Они сидели в плюшевой приемной, полной столиков со стеклянными столешницами, уставленными призами.
Перед ними стоял рослый магратеец.
— Мыши желают немедленно вас принять.
