– Понял, – Грейпер принялся отдавать команды бортовому компьютеру.
– Двайер, – бросил Квинн, – соедини меня с комм-сетью Нювана.
Он оттолкнулся от бархатного противоперегрузочного ложа и зацепился за липучку напротив большого пульта связи.
– Э-э, Квинн... тут такое дело – сенсоры мне выдают полсотни платформ связи на геосинхронной, – нервно пробормотал Двайер. Он держался на своем посту, цепляясь за крепежные петли, едва не касаясь голоэкрана носом, точно чем ближе он к нему будет, тем внятнее станут данные. – Компьютер говорит, что у них девятнадцать отдельных комм-сетей и некоторые даже не соединены друг с другом.
– Ну и что? Я же сказал, кретин, там внизу херова уйма разных стран.
– А которая тебе нужна?
Квинн поразмыслил, вызывая перед своим мысленным взором нужного человека – его манеры, голос, акцент.
– Народы североамериканского происхождения там есть?
Двайер глянул на голоэкран.
– Пять. Тонала, Новая Доминика, Новая Джорджия, Квебек и Исламская республика Техас.
– Дай мне Новую Джорджию.
Его собственный голоэкран заполнили строки данных. Несколько минут он изучал их, потом вызвал регистр и запустил подпрограмму поиска.
– Кто этот парень, Квинн? – спросил Лоуренс.
– Зовут Двенадцать-Т. Тот еще засранец – гангстер, у него своя банда. Если нужна какая-нибудь хрень редкая – это к нему.
Подпрограмма поиска закончила работу, и Квинн запросил найденный ею адрес.
– Да-а? – донесся до него голос.
– Мне нужен Двенадцать-Т.
– Мать, тля, нет тут с такой кликухой никого,
– Слушай меня, придурок, этот адрес зарегистрирован на его имя. Дай его сюда.
– Кореш его типа? Датавизируй.
– Не могу.
– Да? Тогда не кореш. Кому с ним надо перетереть, типа личный код знает.
– Ну ладно же. Я скажу тебе волшебное слово – Баннет. Если не веришь, что оно волшебное, отследи, откуда я звоню. И дай мне сюда Двенадцать-Т, потому что, если звоню я, тебе мало не покажется.
Двайер близоруко вгляделся в экран.
– Он отслеживает вызов. До спутника уже добрался. Крутая программа.
– Наверное, оч-чень нужная, – пробурчал Квинн.
– Что у тебя – проблемы какие, засранец? – поинтересовался уже другой голос, очень похожий на тот, какой запомнился Квинну, – тихий рокочущий басок, слишком хриплый, чтобы звучать певуче. Квинн сам видел шрам на горле гангстера, повредивший его голосовые связки.
– Никаких проблем. Есть предложение.
– Ты на что нацелился, приятель? Что за монаший прикид? Ты не сильно похож на Баннет.
– Нет. – Квинн неторопливо придвинулся к линзе камеры в центре пульта и откинул капюшон сутаны. – Прогони программу распознавания.
– А, теперь вижу. Ты был у Баннет крысятником мелким... и подстилкой тоже, помню. Что тебе надо, тля?
– Дело есть.
– Что ты мне предложишь?
– А ты знаешь, на чем я прилетел?
– А как же. Счастливчик Вин проследил вызов. Сейчас жидким азотом ссыт.
– Корабль твой.
– В натуре?
– Точно.
– И что мне надо сделать – тебя оттрахать?
– Не стоит. Я его меняю. И только.
Шепчущему изменила выдержка.
– Ты, блин, хочешь поменять фрегат, ядри его, конфедеративного флота? На что, тля?
– А вот это надо обговорить. На борту серьезный хардвер есть. В убытке не окажешься.
– Обговорить, засранец? Если хардвер такой крутой, какого... ты его скинуть вздумал?
– Брат Божий не всегда орудует мечом. Есть иные пути принести слово Его неверным.
– Кончай мне вуду клепать. Черт, как меня достали, блин, ваши сектанты из аркологов. Нет Бога, нет! И брата у него быть не может!
– Скажи это одержимым.
– Пидор! Педрила клепаный – вот ты кто и вся ваша свора!
– Так мы будем говорить или что? – Квинн знал, что бандит не откажется – чтобы он да боевой фрегат из рук выпустил?
– Ты меня на понт не бери. Побазарим.
– Отлично. Теперь скажи, к какому астероиду я могу пристать. И чтобы там не задавали слишком много вопросов. На орбите у тебя есть парни?
– А то ты не знаешь. Потому ко мне и сунулся. Базар ты ведешь, точно тебе король Кулу – брат, но здесь я говорю, что лабать. И я тебе не доверяю, крысятник.
– У меня под рукой столько пушек, что мне насрать. Дай мне причал.
– Жопа. Это тебе не хер собачий, тут пару дней нужно.
– Сорок восемь часов тебе даю. И чтобы к этому времени передо мной горел номер дока. Если нет – я тебя с лица земли сотру.
– Кончай пороть...
Квинн отключил связь и, запрокинув голову, оглушительно расхохотался.
Всего за несколько часов полог алых туч накрыл Экснолл. Появившиеся утром бледные облачка сменил накативший с юга непроглядно плотный вал. Вместе с ним в город пришел гром, его басовитые раскаты кружили над городом, точно нервные птицы. Найти на небосводе солнце было невозможно, однако свет его каким-то образом проникал через полог, не меняя оттенка и не слабея.
Мойо шагал по Мэйнгрин, собираясь отыскать какой-нибудь транспорт для детишек Стефани. Чем дольше он размышлял над этой идеей, тем больше она ему нравилась. Стефани, как всегда, оказалась права – эта затея придавала его бытию позитивную цель. И он не хотел просидеть вечность в Экснолле.
Он прошел, не останавливаясь, мимо кафе с пончиками и парка, где играли в бейсбол. Сосредоточившись, он мог ощутить вокруг себя здания, точно тени в тумане – пространство мнилось темным, материя представала чем-то вроде прозрачной марли. Различить отдельные предметы было трудно, а мелкие – и вовсе невозможно, но Мойо решил, что автобус он как-нибудь не пропустит.
Мусорщик опять был занят своим делом. Мужчина в серой куртке и фуражке самозабвенно размахивал метлой, медленно продвигаясь вдоль тротуара. Он появлялся каждый день. Никто еще не заставал его за другим занятием и не смог как-то разговорить, да и вообще заставить издать хоть звук.
Мойо постепенно осознавал, что не все одержимые Экснолла сумели приспособиться к новому своему бытию. Некоторые, как спортсмены-любители и владельцы кафе, заполняли дни маниакальной деятельностью – неважно, насколько бессмысленной. Другие бродили по городу, тупо пытаясь продолжить прерванное смертью существование. Эта суровая оценка собственные его усилия относила, скорее, к разряду апатических.
Внимание его привлекло плотное скопление теней за одним из магазинов покрупнее. Обойдя здание, Мойо обнаружил на стоянке большой грузовик. Во время захвата он несколько пострадал – белое пламя расплавило передние шины, превратив их в застывшие лужи пластика, темно-синяя краска обгорела и потрескалась, лобовое стекло рассыпалось в крошку. Но грузовик был большой.
Мойо уставился на ближайшую шину, представляя ее себе целой, новенькой. Ему предстояло
