Гилмор повернулся к монитору.
– Младший, ты меня слышишь?
Подрагивающее свечение экрана оставалось неизменным. Мэттокс принял сообщение от программных щупов конструкции:
– Функции мозга нарушены, – сказал он. – А синаптические разряды рандомизированы. [Случайны. (Примеч. пер.)]
– А что с сохранностью памяти? – поинтересовался Гилмор.
– Тридцать – тридцать пять процентов. Полный анализ будет проведен после стабилизации.
Ученые улыбнулись друг другу.
– Это хорошо, – сказал Гилмор. – Просто замечательно. Такого процента у нас еще не было.
– Что вы имеете в виду? – спросил Первый адмирал.
– Мыслительные процессы полностью нарушены. Младший утратил способность к размышлениям. Сейчас биотехническая конструкция – просто хранилище фрагментов памяти.
– Впечатляет, – задумалась Мэй Ортлиб. – Ваш следующий шаг?
– Мы пока не уверены, – сказал Гилмор. – Должен признаться: потенциал этого устройства устрашающий. Наша идея – использовать его в качестве угрозы. Тогда души забудут дорогу в наш мир.
– Если они и в самом деле испугаются, – засомневалась Джита Анвар.
– Тогда перед нами встанут новые проблемы, – печально признался Гилмор.
– Постойте, – вступил в разговор Самуэль. – Если вы примените ваше устройство к одержимому, то сотрете и память его хозяина, уничтожите его душу.
– Вполне возможно, – подтвердил Эуру. – Нам известно, что разум хозяина заключен в мозгу одержателя, при этом душа одержателя сохраняет контроль над телом. И доказательством тому – ячейки ноль-тау.
– Значит, антипамять не может действовать избирательно?
– Нет, сэр, она убьет и душу хозяина.
– Может ли данная версия работать в потусторонье? – резко спросил Самуэль.
– Вряд ли, – сказал Мэттокс. – Она пока слаба и неэффективна. Мыслительные процессы Младшего она разрушила, но память до конца так и не стерла. Этот отдел мозга изолирован, и антипамять на него не действует. Если вы мне позволите такую аналогию, это все равно, что уничтожить городские дороги, оставляя в неприкосновенности здания. Связь одержателя с потустороньем весьма слаба, поэтому мы не даем гарантии в том, что настоящая модель туда проникнет. Необходимо разработать более мощную конструкцию.
– Но вы пока не уверены?
– Нет, сэр. Это пока теории и прикидки. Добились ли мы успеха, мы узнаем, лишь применив устройство на практике.
– Загвоздка в том, что в случае успеха антипамять уничтожит все души в потусторонье, – спокойно заметил Эуру.
– Это правда?
– Да, сэр, – ответил Гилмор. – В этом-то и дилемма. Мы не можем проверить это в лабораторных условиях. Антипамять – глобальное оружие.
– Души никогда в это не поверят, – сказала Лалвани. – К тому же, насколько мы наслышаны о потусторонье, они даже не станут прислушиваться к предупреждению.
– Я не могу разрешить использование оружия, уничтожающего миллиарды человеческих жизней, – заявил Первый адмирал. – Необходимо разработать альтернативный вариант.
– Но, адмирал...
– Нет. Мне очень жаль, доктор. Знаю, вы много работали, и я благодарен вам и вашей команде. Я больше, чем кто-нибудь, знаю, как велика угроза одержания. Но даже она не может служить оправданием к применению такого оружия.
– Адмирал! Мы изучили все, что было в нашем распоряжении. Привлекли ученых из всех научных дисциплин. Приняли во внимание все идеи и дикие теории, даже изгнание духов пробовали после того, как священник с Лалонда сказал, что это помогает. Ничто, ничто не выдержало проверки. Так что это – единственное наше достижение.
– Доктор, я не принижаю вашу работу, но разве вы сами не видите? Это совершенно неприемлемо как с моральной, так и с этической стороны. Этого не должно быть. То, что вы предлагаете, – геноцид. Я никогда не одобрю такую чудовищную акцию. И надеюсь, что ни один офицер флота этого не сделает. Ищите другое решение. А этот проект я отменяю.
Штаб Первого адмирала сыграл в своеобразный тотализатор: требовалось угадать, через сколько времени президент Хаакер устроит виртуальную беседу. Победитель угадал – через девяносто семь минут. Уселись друг против друга за овальным столом. Оба придали виртуальным лицам нейтральное выражение, а голосам – спокойную размеренность.
– Самуэль, – начал президент, – вы не можете отменить проект «Антипамять». Это все, что у нас есть.
Сидя в своем офисе, Самуэль Александрович улыбнулся: то, что Хаакер обращался к нему запросто, по имени, означало, что он занял непримиримую позицию.
– Кроме мортонриджского Освобождения, вы хотите сказать? – и живо вообразил себе, как поджались тонкие губы его собеседника.
– Да ведь вы и сами как-то сказали, что Освобождение не является решением проблемы. В отличие от антипамяти.
– Без сомнения. Проблема будет снята окончательно. Послушайте, я не знаю, все ли объяснили вам Мэй и Джита, но ученые считают: антипамять уничтожит все души в потусторонье. Не может быть, чтобы вы серьезно рассматривали этот вариант.
– Самуэль, эти души, о которых вы так волнуетесь, собираются всех нас тут поработить. Ваша позиция меня крайне удивляет. Вы военный человек, вы знаете, что война – это результат всеобщей иррациональности и конфликта интересов. И данный кризис – лучшее тому подтверждение. Души стремятся вернуться, а мы им этого позволить не можем. Если они своего добьются, человеческая раса погибнет.
– Согласен, они разрушат почти все, что мы создали. Но жизнь как таковую уничтожить не смогут. Я даже не думаю, что они одержат нас всех. Эденистов им одержать не удалось, да и вообще процесс одержания сейчас почти остановился.
– Да, благодаря вашему карантину. Это был удачный ход, не отрицаю. Но ведь мы до сих пор не придумали, как вернуть утраченное. А население Конфедерации именно этого и хочет. Они просто настаивают на этом. Процесс, быть может, и замедлился, но не остановился. Вам это известно так же хорошо, как мне. К тому же не вечно нам жить в карантине.
– Вы сами не понимаете, что предлагаете. Ведь там миллиарды душ. Миллиарды.
– И они там мучаются. По неизвестной причине уйти оттуда они не могут, хотя Латон и утверждал, что это возможно. Не приходит ли вам в голову, что они предпочли бы окончательную смерть?
– Может быть, некоторые и предпочли. Но ни я, ни вы не имеем права решать за них.
– Они поставили нас в такое положение. Ведь это они вторглись к нам.
– Но это не дает нам права уничтожать их. Мы должны найти способ помочь им. Делая это, мы поможем себе. Разве вы не понимаете этого?
Президент отказался от имиджа бесстрастного человека и подался вперед. И голос его зазвучал неравнодушно.
– Ну, разумеется, понимаю. Не считайте меня непримиримым негодяем. Я поддержал вас, Самуэль, потому что считаю: никто лучше вас не может командовать флотом. И я в вас не ошибся. Пока мы держим ситуацию под контролем и не даем распоясаться крикунам. Но все это до поры до времени. В какой-то момент нам придется представить решение Конфедерации. И все, что у нас сейчас есть, – это антипамять. Я не могу разрешить вам, Самуэль, наложить на этот проект вето. Сейчас трудные времена: мы должны принять во внимание все, как бы ужасно это ни выглядело.
– Я никогда не позволю применить это оружие. Пусть они другие, но это же человеческие души. А перед
