остроумие — неплохая компенсация изуродованного шрамами лица. Она пробыла с Халлеком все те дни, которые потребовались лайнеру для того, чтобы достигнуть орбиты Каладана. На прощание он поцеловал свою случайную спутницу и твердым шагом направился в челнок.
Поеживаясь от сырого прохладного воздуха Каладана, Гурни немедленно потратил все деньги, купив одежду и придав себе более или менее приличный вид. Не имея ни земли, ни семьи, Халлек никогда не копил.
— Деньги изобретены для того, чтобы их тратить, — говорил он всегда, видимо, плохо усвоив уроки своих родителей, которые придерживались диаметрально противоположной точки зрения.
Пройдя несколько зон контроля, Гурни наконец попал в приемный зал герцогского замка. К нему приблизились плотного сложения мужчина и красивая женщина с великолепными волосами цвета темной меди. В их лицах прослеживалось фамильное сходство с Домиником.
— Вы — Ромбур и Кайлея Верниус?
— Да, — ответил мужчина. У него были взъерошенные густые светлые волосы и широкое лицо.
— Охрана сообщила, что вы знаете нашего отца, — сказала Кайлен. — Где он был все эти годы? Почему он ни разу не подал нам даже короткой весточки о себе?
Гурни схватился за балисет, словно черпая в нем силу.
— Его убили на Арракисе, убили имперские сардаукары. Доминик командовал там базой контрабандистов, другая его база располагалась на Салусе Секундус.
Он отступил на шаг, случайно задел несколько струн и нервно прижал их большим пальцем.
Ромбур тяжело опустился в кресло, едва не промахнувшись мимо, потом взял себя в руки. Глядя перед собой невидящим взглядом, он часто заморгал, потом протянул дрожавшую руку Кайлее, и она обхватила ладонью его пальцы.
Испытывая неловкость, Гурни продолжил свой рассказ:
— Я… я работал с вашим отцом, и теперь, после его смерти, мне некуда идти. Я подумал, что мне надо приехать сюда, чтобы рассказать вам, где он был последние двадцать лет, что делал и почему держался так далеко от вас. Граф хотел защитить вас. Это было его единственное желание.
Из глаз детей Доминика Верниуса потекли слезы. После убийства матери прошло много лет, но сейчас это воспоминание всплыло в их памяти, сделав весть о гибели отца еще более мучительной. Ромбур хотел что-то сказать, но губы и язык не повиновались ему, и он закрыл рот.
— Своим умением владеть клинком я могу поспорить с любым охранником из Дома Атрейдесов, — сказал Гурни. — За пределами Каладана у вас много могущественных врагов, но я не допущу, чтобы вам причинили вред. Именно этого хотел Доминик.
— Если можно, расскажите обо всем подробнее. — В зал вошел еще один человек и остановился справа от Гурни. Это был высокий худощавый мужчина с темными волосами и серыми глазами. Он был одет в черную военную форму с изображением ястреба на петлицах кителя. — Мы хотим услышать всю историю, какой бы прискорбной она ни оказалась.
— Гурни Халлек, это герцог Лето Атрейдес, — с трудом выговорил Ромбур, вытирая слезы. — Он тоже знал моего отца.
Лето принял нерешительное рукопожатие покрытого шрамами печального гостя.
— Прошу простить меня за столь тяжкое известие, — сказал Гурни, взглянув на Ромбура и Кайлею. — Совсем недавно Доминик, получив тревожные сообщения с Икса, тайно побывал там. То, что он там увидел, настолько потрясло его, что он вернулся совершенно сломленным человеком.
— Есть много способов проникнуть туда, — сказал Ромбур. — Существуют входы в подземелья, известные только членам семьи Верниусов. Я сам помню много таких входов.
Он повернулся к Гурни.
— Но что он пытался сделать?
— Насколько я могу судить, он готовил атаку на Кайтэйн, чтобы уничтожить императора семейным атомным оружием Верниусов. Но императорские сардаукары были предупреждены и напали на Доминика. Он взорвал их последним зарядом осадной боеголовки.
— Значит, наш отец был жив все это время, — сказал Ромбур и посмотрел на Лето. Взгляд его блуждал, он взглянул на арку входа в зал, на длинную анфиладу комнат, словно ожидая увидеть Тессию. — Он был жив, но не сообщал нам об этом. Как бы я хотел сражаться с ним вместе, плечом к плечу, хотя бы один раз. Я должен был быть с ним в его последний час.
— Принц Ромбур, если вы позволите мне так себя называть, — сказал Гурни Халлек, — все, кто был с ним, мертвы.
Тот же транспорт, на котором прибыл Гурни, доставил на Каладан официального дипломатического курьера эрцгерцога Арманда Эказа. У женщины были коротко остриженные каштановые волосы; одета она была в старомодный мундир, отделанный бахромой, шнурами и украшенный десятком декоративных карманов.
Она нашла Лето в банкетном зале, где герцог болтал о пустяках с рабочими, полировавшими стены, отделанные голубым обсидианом. Благодаря Гурни Лето узнал, что обсидиан поставляют не с Хагала, а из работных ям Харконненов, но Халлек попросил герцога не портить небесную красоту и не ломать облицовку.
Лето учтиво приветствовал женщину-курьера, но она не была расположена к любезностям. Деловыми движениями она предъявила свои документы, вручила герцогу запечатанный цилиндр с посланием и стала ждать, когда Лето его вскроет. Дама оказалась весьма немногословной.
Боясь, что в цилиндре окажется еще одна дурная новость — ибо когда курьеры приносили хорошие новости — Туфир Гават и Ромбур тоже вошли в зал. Лето встретил их вопросительные взгляды, держа в руке неоткрытый цилиндр.
Герцог подвинул к столу тяжелое деревянное кресло. Рабочие продолжали невозмутимо полировать обсидиан. Вздохнув, Лето сел в кресло и с треском вскрыл цилиндр. Пока он читал, Туфир и Ромбур молча ждали.
Закончив чтение, Лето посмотрел на портрет старого герцога, висевший на стене напротив головы салусанского быка, который некогда убил герцога Пауля Атрейдеса.
Ромбур не выдержал первый.
— Что ты прочел, Лето? — Глаза принца были все еще красны От пролитых слез.
— Дом Эказа делает формальное предложение заключить брачный союз с Домом Атрейдесов. Эрцгерцог Арманд предлагает мне руку своей второй дочери Илезы. — Он бросил цилиндр на стол и поймал его, не дав скатиться на пол. Старшая дочь эрцгерцога была убита грумманцами Моритани. — Прилагается также список даров и описание приданого.
— Но нет портрета дочери, — сказал Ромбур.
— Я видел ее. Илеза достаточно привлекательная девушка. — Лето говорил отчужденно, словно такие мелочи не могли повлиять на его решение.
Двое из слуг, занятых работой, на минуту остановились, но потом принялись тереть стену с удвоенной энергией.
Гават нахмурился.
— Нет сомнения в том, что эрцгерцог Арманд очень обеспокоен вновь вспыхнувшей враждой. Союз с Атрейдесами сделает Дом Эказа менее уязвимым для агрессии Моритани. Теперь виконту придется подумать дважды, прежде чем посылать войска на Эказ.
Ромбур в сомнении покачал головой.
— Э… я уже говорил не раз, что сохранение положения, предложенное императором, никогда не решит проблему противостояния этих двух Домов.
Лето устремил взор в пространство, мысли его были далеко.
— Никто и не спорил с тобой, Ромбур. Однако сейчас я думаю, что грумманцы больше озабочены своим конфликтом со Школой Гиназа. Недавно я слышал, что академия публично нанесла оскорбление Моритани в Ландсрааде, назвав виконта трусом и бешеным псом. Лицо Гавата стало серьезным.
— Мой герцог, не стоит ли нам дистанцироваться от всего этого? Спор продолжается много лет, и кто знает, что произойдет дальше?
