— Мы слишком сильно заинтересованы в происходящем, Туфир, и не только потому, что с Эказом нас связывают дружественные отношения. Теперь у нас такие же отношения с Гиназом. Я не могу больше оставаться нейтральным. Прочитав в Ландсрааде документы о злодеяниях Моритани, я тоже проголосовал за введение санкций.
Лето позволил себе чисто человеческую улыбку.
— Кроме того, в тот момент я подумал о Дункане.
— Мы должны отнестись к возможному браку со всей серьезностью, — заметил ментат.
— Моей сестре все это вряд ли понравится, — пробормотал Ромбур.
Лето вздохнул.
— Кайлее вообще не нравится все, что я делаю последние годы. Но я герцог. Я должен думать о благе Дома Атрейдесов.
В тот вечер Лето пригласил Гурни Халлека на обед.
За несколько часов дерзкий контрабандист провел тренировочные бои с лучшими гвардейцами личной охраны герцога и действительно победил многих из них.
Теперь же, за обеденным столом, Гурни оказался великолепным повествователем, рассказывая раскрывшим рот слушателям историю за историей о деяниях графа Верниуса. За длинным обеденным столом он сидел между портретом старого герцога, одетого в костюм матадора, и головой салусанского быка.
Сухим тоном, не повышая голоса, рассказал Гурни и о своей великой ненависти к Харконненам. Он даже еще раз рассказал историю о голубом обсидиане, о том, как благодаря заказу Лето Атрейдеса и тем камням, которые украшали стены и обеденного зала, он оказался на свободе, сумев бежать из работных ям Харконненов.
Позже, взяв одну из шпаг старого герцога, Гурни еще раз продемонстрировал свое мастерство в бою с воображаемым противником. В его движениях не было изящества и отточенности, но удары были сильны и на удивление точны.
Подумав, Лето многозначительно кивнул Туфиру Гавату. Ментат, одобряя выбор Лето, молча сжал губы.
— Гурни Халлек, — сказал Лето, — если ты желаешь остаться здесь и вступить в гвардию Дома Атрейдесов, то я имею честь предложить тебе это.
— Естественно, ты сможешь занять это место только после проверки, — добавил Туфир Гават.
— Наш Мастер Оружия, Дункан Айдахо, находится сейчас В Школе Гиназа, но мы со дня на день ожидаем его возвращения. Ты сможешь помогать ему в исполнении его обязанностей.
— Пройти тренировку, чтобы стать Оружейным Мастером? Я бы не хотел отнимать у него хлеб, — улыбнулся Гурни, потирая шрам от ядовитой лозы, и протянул мощную руку Лето. — Ради моей памяти о Доминике я бы хотел служить здесь, при детях Верниуса.
Ромбур и Лето пожали руку Гурни Халлека. Так он был принят в Дом Атрейдесов.
~ ~ ~
Люди, обладающие властью, неизбежно пытаются обуздать знание своими вожделениями. Но знание нельзя связать желаниями — ни в прошлом, ни в будущем.
Всю свою сознательную жизнь барон Владимир Харконнен гонялся за новыми ощущениями. Он предавался безудержному гедонизму — в гастрономических излишествах, в одурманивающем действии наркотиков, в нетрадиционном сексе — и всякий раз открывал для себя вещи, прежде ему неведомые.
Но младенец в Убежище Харконненов… Что вообще прикажете с ним делать?
Главы других Домов Ландсраада обожали детей. Один из них, представитель старшего поколения, граф Ильбан Ришез, женившись на дочери императора, оставил после себя одиннадцать потомков. Одиннадцать! Ни больше ни меньше. Барону приходилось слышать скучные песенки и душещипательные сказки, которые создавали ложное впечатление радости общения со смеющимися счастливыми детишками. Барон с трудом понимал это, но из чувства долга перед Домом Харконненов и ради его будущего он поклялся стать образцовой ролевой моделью для юного Фейда-Рауты.
Ребенку недавно исполнился год, но он пребывал в полной уверенности, что прекрасно научился ходить. Фейд, ковыляя, бродил по комнатам, бегал, не успевая сохранять равновесие, но продолжал упрямо ходить, даже натыкаясь на какое-нибудь препятствие. Ясноглазый Фейд обладал поистине ненасытным любопытством и старался проникнуть в каждую кладовую и в каждый шкаф. Подбирая любой попадавший ему в руки предмет, он непременно пытался отправить его себе в рот. Ребенок часто пугался и беспрерывно плакал.
Иногда барон прикрикивал на дитя, стараясь добиться от того хотя бы одного вразумительного слова вместо бессмысленного детского лепетания. Барону так и не удалось преуспеть.
Однажды после завтрака барон взял Фейда с собой на высокий балкон круглой башни Убежища Харконненов. Маленький мальчик с любопытством смотрел на скученный индустриальный город, на красноватое за пеленой промышленного смога солнце, на пригороды Харко-Сити, в которых выращивались сельхозпродукты и добывалось сырье для нужд Гьеди Первой и процветания Дома Харконненов. Правда, население временами проявляло непокорность, и тогда барону приходилось примерно наказывать смутьянов, чтобы поддерживать порядок и дисциплину на должном уровне.
Барон, погрузившись в свои мысли, на некоторое время забыл о ребенке, и Фейд-Раута, доковыляв до края балкона, протиснулся между стойками перил. Все произошло настолько быстро, что Владимир Харконнен, проклиная свою подвеску, которая делала его движения быстрыми, но лишенными нужной координации, бросился вперед и поймал ребенка буквально за мгновение до того, как он едва не рухнул вниз с головокружительной высоты.
Гнусно ругаясь, барон поднял ребенка на руки и начал выговаривать несмышленому ползунку за его неразумное поведение.
— Как ты смеешь делать такие глупости, ты, маленький идиот? Ты что, не понимаешь, какие могут быть последствия? Если бы ты упал, то превратился бы в пятно грязи на мостовой.
Вот так могла бы пропасть драгоценная кровь Харконненов…
Фейд-Раута посмотрел на барона своими большими круглыми глазами и громко пукнул.
Барон поскорее унес младенца в дом. Решив лучше обезопасить Фейда, барон снял одну из подвесок с пояса и прикрепил ее к спине Фейда-Рауты. Хотя теперь сам барон начал передвигаться с большим трудом под тяжестью своего огромного живота, массивных рук и ног, он зато мог быть спокоен за младенца. Взлетев на полметра в воздух, маленький Фейд пришел в полный восторг.
— Пойдем со мной, Фейд, — сказал барон. — Мы посмотрим на животных, они тебе понравятся.
Фейд парил в воздухе, а дядя, пыхтя и хрипя от натуги, тянул его за собой за поводок детской упряжи по коридорам и лестничным пролетам, пока не спустился на уровень зверинца, примыкавшего к арене гладиаторского цирка. Пухлые ножки и ручки Фейда колыхались в такт движению, и казалось, что ребенок плывет по воздуху.
Оказавшись в зверинце, барон Харконнен протащил Фейда по низкому туннелю со сводчатыми оплетенными прутьями и обмазанными глиной потолками. Такая примитивная конструкция усиливала впечатление близости логова хищника. Туннель был наполнен смрадом диких зверей. В окруженных стальными прутьями клетках лежали кучи гнилой соломы, пропитанной экскрементами животных, которых натаскивали для боев с жертвами, доставляемыми сюда по воле барона. Животных били, и их рев и вой эхом отдавались под сводами туннеля. Было слышно, как когти скребут по каменному полу. Разъяренные звери бросались на решетки.
