— Представь себе, что данный момент времени, реальность, в которой с данного мгновения живем, это состояние всей вселенной, всех вселенных…
— То есть сейчас?
— Да. Представь, что это сфера. Время продвигается вперед через хаос Снаружи как поверхность увеличивающегося шара, надуваемого шара. Снаружи хаос. Внутри — реальность. Она все время растет… все так, как ты, Валентина, сказала. Все время выскакивают новые вселенные.
— Но откуда этот воздушный шар взялся?
— Ладно, у нас имеется воздушный шар. Растущая сфера. А теперь представь, что у этой сферы бесконечный радиус.
Валентина попыталась понять, что это означает.
— Поверхность была бы абсолютно плоской.
— Сходится.
— И ее нельзя было бы обойти.
— И это тоже правда. Бесконечно большой воздушный шар. Невозможно даже счесть вселенных по стороне реальности. И вот теперь, начав с края, ты садишься в космический корабль и летишь в сторону центра. Чем далее ты углубляешься, тем все будет старшим. Чем дальше, тем старее и старее. Когда ты доберешься до первой?
— Никогда. Если путешествовать с конечной скоростью.
— Стартуя с поверхности, до центра сферы бесконечного радиуса не доберешься никогда. И не важно, сколь глубоко залетишь, с какой скоростью. Эта средина, начало, все время остается бесконечно отдаленной.
— И как раз именно там вселенная и началась.
— Я в это верю, — подтвердил Ольхадо. — Мне кажется, что это правда.
— То есть, все действует именно таким образом, поскольку всегда действовало именно так, — резюмировала Валентина.
— Реальность функционирует именно так, поскольку именно этим она и является. Если что-то действует иначе, то вновь превращается в хаос. Если что действует именно так, становится реальностью. Всегда существует разделительная черта.
— Обожаю эту идею, — заявил Грего. — Ведь если мы уже начали играться мгновенными перемещениями в нашей реальности, что остановит нас от поисков других? Целых совершенно новых вселенных?
— Или создания иных? — прибавил Ольхадо.
— Как же, — буркнул Грего. — Будто бы ты или я способны удержать в голове образец всей вселенной.
— Но может Джейн способна на такое, — предложил Ольхадо. — Кто знает?
— Сейчас ты хочешь нам сказать, что Джейн — это бог, — заметила Валентина.
— А ведь она наверняка нас слушает, — сказал Грего. Компьютер включен, хотя экран и закрыт. Могу оспорить, что ее это тронуло.
— Может быть так, что каждая вселенная существует так долго, пока не создаст Джейн, — размышляла вслух Валентина. — А потом она уходит и создает новые. И…
— И так до бесконечности, — довел мысль до конца Ольхадо. — Почему бы и нет?
— Но ведь она появилась случайно, — удивилась Валентина.
— Нет, — запротестовал Грего. — Это одна из тех вещей, о которых сегодня узнал Эндрю. Джейн появилась не случайно. Из того, что нам известно, никаких случайностей нет. Все. С самого начала, является фрагментом образца.
— Все, кроме нас, — возразила ему Валентина. — Наших… как называется та филота, которая нас контролирует?
— Aiua, — подсказал Грего и повторил по буквам.
— Именно. Наша воля, которая существовала всегда, со всеми своими слабостями и силой. И потому-то, пока мы являемся частью образца действительности, мы свободны.
— Вижу, что в дело вступает этик, — улыбнулся Ольхадо.
— Все равно, это и так полное bobagem, — объявил всем Грего. — Через мгновение появится Джейн и посмеется над всеми нами. Только, Nossa Senhora, какой же это был кайф! — Слушайте, а может это и является причиной существования Вселенной? — воскликнул Ольхадо. — Бродить вот так в хаосе и глядеть на появление из ничего реальности… это же шикарная забава. Наверное Бог забавляется на все сто.
— А может быть он лишь ждет Джейн, чтобы она вырвалась отсюда и поддержала ему компанию, — прибавила Валентина.
Миро дежурил возле Садовника. Поздно — после полуночи. Понятное дело, что он не мог сидеть и держать его за руку. В стерильном помещении ему приходилось одевать скафандр. Не для того, чтобы защититься от заражения, но чтобы десколада из его организма не перешла в Садовника.
Если бы я порвал скафандр, хотя бы чуточку, подумал Миро, я мог бы спасти ему жизнь.
В отсутствии десколады расстройство органических функций у Садовника происходило быстро и крайне драматично. Всем было известно, что десколада участвует в процессе воспроизводства pequeninos, даря им третью жизнь в виде деревьев. Только до сих пор было неясно, какое число жизненных функций зависело
