колесами в песок через ею метров, даже не дойдя до океана, - такое идиотство не входило в мои расчеты. Выхода не было, приходилось ехать дальше. Глидер еще больше замедлил скорость, я видел, что он вот-вот остановится: его черный корпус засверкал от тормозных огней будто залитый горящей кровью. В ту же минуту я попытался обойти его резким поворотом, но он преградил мне путь. Он был быстрее и поворотливее - ведь им командовал автомат. У автомата всегда реакция быстрее. Я нажал ногой тормоз, слишком поздно, послышался дикий скрежет, черная масса выросла перед самым стеклом, меня бросило вперед, и я потерял сознание.
Я открыл глаза, как после сна, бредового сна. Мне снилось, что я плаваю. Что-то холодное, мокрое текло у меня по лицу, я почувствовал чьи-то руки, они трясли меня, и услышал чей-то голос.
- Олаф, - пробормотал я. - Зачем, Олаф? Зачем?..
- Эл!!
Меня словно пронзило током, я приподнялся на локте и прямо над собой увидел ее лицо, и когда я сел, обалдевший, неспособный соображать, она медленно опустилась передо мной на колени, плечи ее судорожно вздрагивали, а я все еще не верил. Голова у меня была огромная, как будто ватная.
- Эри, - сказал я онемевшими губами, странно большими, тяжелыми и какими-то не моими. - Эри... Это ты... или мне только...
Неожиданно силы вернулись ко мне, я схватил ее за плечи, поднял, вскочил, закружился на месте с ней - мы оба упали на еще теплый мягкий песок. Я целовал ее соленое, мокрое лицо и плакал, впервые в жизни. И она плакала. Мы долго не говорили ничего. Постепенно мы начали как будто бояться - не знаю чего, - она всматривалась в меня глазами лунатика.
- Эри, - повторял я. - Эри... Эри... - и ничего больше.
Почувствовав неожиданную слабость, я лег на песок, а она, испугавшись, пробовала приподнять меня, но у нее не хватило сил.
- Нет, Эри, - шептал я, - нет, ничего страшного, это просто так...
- Эл! Говори! Говори!
- Что говорить?.. Эри...
Мой голос немного успокоил ее. Она побежала куда-то, вернулась с плоской флягой и опять полила мне лицо водой. Вода была горькой: это была вода океана. 'Я собирался глотнуть ее намного больше', - мелькнуло у меня в сознании: я заморгал. Приходил в себя. Сел и потрогал голову.
Я даже не был ранен, волосы смягчили удар, на голове появилась только шишка величиной с апельсин, немного поцарапана кожа, здорово шумело в ушах, но в общем все было в порядке. Я попробовал подняться, но ноги как-то не очень слушались.
Она стояла передо мной на коленях, глядя на меня, опустив руки.
- Это ты? Правда? - спросил я: только теперь я понял. Я резко повернулся и, почувствовав головокружение, вызванное этим движением, увидел при свете молодого месяца в нескольких метрах от нас, на краю шоссе два сцепившихся черных силуэта. Когда я снова взглянул на нее, у меня захватило дыхание.
- Эл...
- Да?
- Попытайся встать... я помогу тебе...
- Встать?
Видимо, с головой у меня было еще не все в порядке. Я и понимал, что произошло, и не понимал. Так, значит, в глидере была Эри? Но это невозможно!
- Где Олаф? - спросил я.
- Олаф? Не знаю.
- Как?.. Разве его тут не было?
- Нет.
- Ты одна?
Она кивнула.
И вдруг я ужасно, нечеловечески испугался.
- Как ты могла! Как ты могла! Ее лицо дрожало, губы тряслись, она с трудом произнесла:
- Я... не могла иначе...
Она опять плакала. Постепенно утихла, успокоилась. Потрогала мое лицо, лоб. Легкими прикосновениями ощупывала мою голову, а я повторял, одним дыханием:
- Эри... это ты?
Потом я медленно встал, она, как могла, поддерживала меня; мы дошли до шоссе. Только там я увидел, как выглядела машина; капот, весь перед, все сплющилось в гармошку. Зато глидер почти не был поврежден - только теперь я осознал его превосходство - ничего, кроме небольшой вмятины сбоку, там, куда пришелся основной удар.
Эри помогла мне забраться в глидер, вывернула его так, что корпус моей машины, протяжно грохоча железом, свалился набок. Мы возвращались. Я молчал; плыли огни. Голова качалась на плечах, все еще огромная и тяжелая. Мы остановились перед домиком. Окна были освещены, словно мы никогда и не уезжали. Она помогла мне войти. Я лег. Она, обогнув стол, направилась к двери. Я вскочил.
- Ты уходишь?
Она подбежала ко мне, опустилась на колени перед кроватью и отрицательно покачала головой.
- Нет?
- Нет.
- И никогда не уйдешь?
- Никогда.
Я обнял ее. Она прижалась щекой к моему лицу, а из меня уходило все: остывающая накипь гнева, ярости и безумия последних часов, страх, отчаяние. Я лежал опустошенный, словно мертвый, и только прижимал ее все сильнее, и силы будто возвращались ко мне, и была тишина, свет блестел в золотой обивке комнаты, а где-то далеко, как бы в ином мире, за открытыми окнами шумел Тихий океан.
Это может показаться странным, но мы ничего не говорили ни в тот вечер, ни в ту ночь. Ничего, ни одного слова. Только на другой день поздно я узнал, как это было: едва я уехал, она догадалась обо всем и ужаснулась. И не знала, что делать. Сначала хотела позвать белого робота, но поняла, что это не поможет; он тоже - она не называла его иначе, - он бы тоже не помог. Может быть, Олаф. Олаф наверняка, но она не знала, где его искать, впрочем, уже не было времени. Тогда она взяла домашний глидер и поехала за мной. Быстро догнала меня и держалась позади, пока еще можно было надеяться, что я возвращаюсь в домик.
- Ты бы пришла туда? - спросил я. Она колебалась.
- Сама не знаю. Думаю, что да. Сейчас я так думаю, но сама не знаю.
Потом, увидев, что я еду дальше, она испугалась еще больше. Остальное я знал.
- Нет. Ничего не понимаю, - сказал я. - Вот теперь я действительно не понимаю. Как ты могла это сделать?
- Я сказала себе, что... что ничего не случится.
- Ты понимала, что я хочу сделать и где?
- Да.
- Как ты догадалась?
После долгого молчания она ответила:
- Не знаю. Может быть, потому, что я уже немного узнала тебя.
Я молчал. Мне хотелось еще о многом спросить ее, но я не смел. Мы стояли у окна. Не раскрывая глаз, ощущая дыхание океана, я сказал:
- Ну, хорошо, Эри... а что теперь? Что будет?
- Я уже сказала.
- Но я не хочу так... - шепнул я.
- Иначе невозможно, - ответила она после долгого молчания. - Да и...
- Что?
- Я не хочу иначе.
