- Вас наймут, тьма свидетель. Они наймут любого, кто мало-мальски способен махать клинком.
- Ты, похоже, не слишком высокого мнения о спидларских охранниках.
- Это точно, они способны лишь пугать мелких воришек, у которых кишка тонка податься в разбойники.
- И забавлять своими россказнями шлюх по тавернам, - добавляет Джэдди.
- Ну а ты, паренек? - спрашивает Джардиш, выпустив струйку дыма в направлении Доррина.
- Я хотел бы поступить подмастерьем к кузнецу.
- К кузнецу? А не хиловат ли ты для этого?
- Я крепче, чем кажусь с виду.
- А навык хоть какой-то имеешь?
- Да, я уже работал в кузнице.
Джардиш вынимает трубку изо рта и выдувает дым в сторону Доррина. Тот изо всех сил старается не закашляться. На Отшельничьем никто не курит, но юноша читал об этом занятии, особенно распространенном в Хаморе.
- Но ведь кузнец кузнецу рознь, парень. В Дью, должно быть, с дюжину кузниц - не то чтобы я их всех знал, - и у каждого кузнеца свой конек. Кто подковы ладит, кто гвозди, кто что.
- Мне бы в такую, где куют инструменты да детали для фургонов или там лесопилок.
- Таких кузниц в Дью две. Одна, за южной стеной, как раз у заставы, принадлежит Генштаалю. Хорошее заведение, солидное. Ну а кузница Яррла на северной стороне, близ сторожевой дороги.
Доррин молча жует кусочек ябруша.
- У Генштааля три взрослых сына, все старше тебя. А вот у Яррла только дочка и никаких подмастерьев, во всяком случае не было, когда я последний раз о нем слышал. Поговаривали, будто дочка-то ему и помогает.
Эта фраза завершается еще одним облаком дыма.
- А что не так с Яррлом?
- Хм... не сказать, чтобы не так просто... Ну, говорят, будто у его жены дурной глаз, а у дочки язык... К тому же они приезжие. Яррл устроил там мастерскую, когда я был самую малость постарше тебя, и никто по сей день не знает, откуда он родом. Мастер он хороший, но у него что на уме, то и на языке. Короче, ученики в этой кузне не задерживаются. Последний проработал три дня.
- Единственное, что я могу сделать, это попробовать.
- И то сказать, - Джардиш поднимается. - Молотком не стукнешь - гвоздя не вобьешь, не подоишь корову - молока не попьешь.
Поняв намек, поднимается и Доррин.
- Мы отправимся в путь, как только уложим свои котомки.
- Стоит ли так торопиться? Пусть красотка-боец допьет свой сидр.
- Большое спасибо за гостеприимство, - говорит, встав из-за стола, Брид.
- Не стоит благодарности. Я кое-чем обязан молодой Лидрал, а это зачтется мне в счет долга.
Сделав извилистый жест трубкой, Джардиш кладет ее на блюдо и обращается к Джэдди.
- Я пошел на пристань, к баржам. Может быть, на рынке будет зимняя форель.
- Если будет, бери только серебристую. Тусклая горчит.
Пожав плечами, Джардиш натягивает куртку.
Как только он покидает кухню, Доррин поднимается по лестнице, чтобы собрать свои вещи, пока Кадара и Брид заканчивают завтрак. Плотно скатав постельные принадлежности, он укладывает их в седельную суму, надевает куртку и с сумками через правое плечо, посохом в правой руке и спальным мешком в левой снова спускается на кухню.
Брид уже доел темный хлеб и поставил на стол кружку. У Доррина свербит в носу, и он сопит, изо всех сил стараясь не расчихаться.
- С тобой все в порядке? - спрашивает Брид.
- Да, - Доррин огибает стол и подходит к задней двери, которую открывает перед ним улыбающаяся Лисса.
Джэдди, не переставая колдовать над мукой, качает головой.
На свежем, прохладном воздухе зуд в носу Доррина унимается. Когда он открывает стойло, Меривен тихо ржет, поднимая голову над пустой кормушкой.
- Знаю, проголодалась, - бормочет юноша. - Ты у меня все время голодная.
Заглянув в закрома с кормом, он находит овес и совок. Хотя вопрос о корме они с Джардишем не обсуждали, несколько совков овса торговца не разорят. Но от одной этой мысли у Доррина начинает болеть голова. Видимо, придется оставить за этот корм монету - другую.
- Вечно ты мне хлопоты доставляешь, - укоряет он лошадь, наполняя кормушку.
Меривен принимается за еду, а он достает щетку и начинает ее чистить. Головная боль все не отпускает. Убрав щетку в седельную суму, Доррин направляется на кухню.
Кадара и Брид попадаются ему навстречу.
- Ты куда?
- Кое-что забыл, - поясняет Доррин.
- Что? - настороженно спрашивает Кадара. - У тебя вид какой-то... виноватый.
- Я тут лошадке корму добавил... Нужно заплатить.
- Нашел о чем волноваться. Горсть овса торговца не разорит.
- Нет, я должен, - обогнув девушку, Доррин шагает к лестнице.
- Думаю, Кадара, у него нет особого выбора, - говорит Брид. - Он ведь целитель.
- Что тебе, парень? - спрашивает Джэдди, руки которой по локоть в муке, когда юноша вновь появляется на кухне.
- Да вот, хотел бы оставить деньги за добавочный корм.
- Да Джардиш и не заметит, что ты там отсыпал.
- Он, может, и не заметит, но я-то знаю.
- Выходит, малый, ты повязан гармонией.
Доррин кивает.
- Жаль, что таких, как ты, мало. Будь вас побольше, глядишь, и мир был бы получше.
Стряпуха зовет служанку, а когда та появляется, велит ей завернуть юноше в дорогу кулечек фруктов.
- Оставь свой медяк на столе, - говорит она, - а насчет фруктов не беспокойся, я Джардишу скажу. Он возражать не будет.
- И все-таки тебе не стоило бы...
- Тебе тоже, парень. А теперь забирай кулек и ступай.
- Спасибо.
- Чепуха. Будет время - заглядывай. Может, сработаешь для меня в кузнице какую-нибудь безделушку.
- Обязательно.
Джэдди отворачивается к своей плите, а Доррин, прихватив кулек, спускается по лестнице и спешит к конюшне.
- Что это?
- Ябруши, персики...
Юноша укладывает фрукты в суму, а Кадара качает головой. Потом он возится с попоной, седлом, подпругами, вьюками...
- Ты готов? - спрашивает Брид, держа под уздцы мерина. Кадара уже сидит верхом.
Доррин взбирается в седло и следует за ними наружу, на промерзшую, в рытвинах и колдобинах дорогу. Однако день обещает быть солнечным, на зелено-голубом небе виднеется лишь несколько высоких белых облаков.
- Эта тропа ведет к горной дороге, - Брид указывает на запад. - Я слышал от Джардиша.
Кони ровным шагом несут всех троих на запад, к первому пологому подъему.
Когда позади остается уже не один холм, юноша опять начинает елозить в седле, ухитрившись снова
