Парлетт прибавил:
— Надлежащая среда есть, разумеется, среда человеческой печени. Они еще не испытаны, поскольку не вполне выросли. Мы можем ожидать неудобств из-за отсутствия нервных связей…
— Келлер говорил правду. Маленькие сердца и печени! — выпалил Гарри. — Парлетт, третьим подарком было животное для замещения человеческого сердца?
— Да. Почти сплошной мускул. Оно отвечает убыстрением сокращений на адреналин, но, опять-таки, отсутствие нервных…
— Иэх-ха! — Гарри Кейн пустился в пляс. Он сграбастал Лидию Хэнкок и закружил. Худ смотрел на них, по-дурацки ухмыляясь. Кейн резко выпустил Лидию и рухнул рядом с Парлеттом на колени.
— Что четвертое?
— Ротифер.
— Ротифер?
— Он живет в качестве симбионта у человека в крови. И делает вещи, на которые человеческое тело само по себе не способно. Кейн, мне частенько приходило в голову, что эволюция как процесс оставляет желать лучшего. С точки зрения эволюции человек кончен, когда он слишком стар для размножения. Поэтому нет и генетической программы для дальнейшего сохранения его жизни. Одна инерция. Требуются огромные медицинские познания, чтобы компен…
— Так что же он делает, этот ротифер?
— Он борется с болезнями. Вычищает жировые отложения из вен и артерий. Растворяет тромбы в крови. Он слишком велик, чтобы проникнуть в мелкие капилляры и погибает при контакте с воздухом. Так что необходимому тромбообразованию он не препятствует. Он секретирует своего рода резину, чтобы латать слабые участки в стенках артерий и капилляров покрупнее, что придает бодрости человеку моего возраста. Но он делает и большее. Он действует, как своего рода универсальная железа, вспомогательный гипофиз. И поддерживает эндокринное равновесие таким, какое человек должен иметь примерно в возрасте тридцати лет. Он не продуцирует мужских и женских половых гормонов и распределение избыточного адреналина занимает добрый промежуток времени, но в остальном он поддерживает равновесие. Во всяком случае, так гласят инструкции.
Гарри Кейн уселся на пятках.
— Значит, банкам органов конец. Устарели. Не диво, что вы старались сохранить это в тайне.
— Не глупите.
— Что? — Парлетт открыл было рот, но Гарри перебил его: — Говорю вам, банкам органов конец! Послушайте, Парлетт. Кожная плесень заменяет пересадку кожи, она даже лучше. Зверушка-сердце и зверушка-печень заменят пересадку сердца и печени. А ротифер вообще не даст всему остальному заболеть! Чего вам еще не хватает?
— Нескольких пунктов. Например, животного — почки. Или…
— Увертки.
— Чем бы вы заменили легкое? Например, разрушенное пристрастием к никотину?
Худ заметил:
— Он прав. Эти четыре подарка трамбробота — всего лишь веха. Как заменить раздавленную ногу, больной глаз, оторванный палец? — Теперь он расхаживал короткими, резкими шагами. — Нужно несколько сот изделий генетической инженерии, чтобы банки органов устарели по-настоящему. И все-таки…
— Ладно, хватит, — сказал Гарри Кейн, и Худ умолк. — Парлетт, я поторопился. Вы правы. Но я дам вам, о чем подумать. Предположим, все колонисты на Горе Посмотрика узнают только факты о грузе трамбробота. Не выводы Худа или ваши — только правду. Что тогда?
Парлетт улыбался. Он не должен был улыбаться, но его ровные белые зубы блестели на свету и улыбка не была принужденной.
— Они решат, что банки органов устарели. Они будут с уверенностью ждать роспуска полиции Исполнения.
— А когда Исполнение не покажет и признака роспуска, они восстанут! Все колонисты на Горе Посмотрика! Устоит ли Госпиталь против
— Вы уловили суть, Кейн. Я склонен думать, что Госпиталь устоит против любого подобного нападения, хотя не хотел бы держать пари. Но я у в е р е н, что мы можем потерять половину населения в кровавой бане, победим или проиграем.
— Значит, вы уже думали об этом.
Лицо Парлетта исказилось. Его руки бессильно затряслись, а ноги заскребли по полу, так как действие ультразвука начало его отпускать.
— Вы считаете меня дураком, Гарри Кейн? Я никогда не совершал такой ошибки в вашем отношении. Впервые я услышал о грузе трамбробота шесть месяцев назад, когда он прислал лазерное сообщение. И сразу понял, что нынешняя форма правления команды на Плато обречена.
Лэни исчезла слева, за широким плавным изгибом корпуса «Планка», в то время как Мэтт еще стоял, разинув рот. Он бросился следом, потом передумал. Ей, должно быть, известен другой вход; ему никак не догнать ее раньше, чем она туда доберется. А если он станет преследовать ее по лабиринтам Госпиталя, то наверняка заблудится.
Но он должен ее найти. Она держит его в неведении, насколько может. Вероятно, потому, что не хочет, чтобы он выдал что-нибудь важное, случись Кастро его поймать. Она не говорила про бомбу, пока запал не оказался у нее в руке и не говорила деталей плана проникновения в Госпиталь, пока не начала ему следовать.
В конце концов она должна была сказать ему, как найти Полли. Сейчас он потерял их обеих.
