двойную перегонку, умела делать многие другие вещи, которые требовали, к примеру, сидеть всю ночь до утра, наблюдая за цветом пламени под колбой. Она
Нянюшка же предпочитала пользовать больных горячими припарками и всегда рекомендовала пациентам раз в день употреблять большой стакан их любимого напитка, полагая, что если уж человек все равно заболел, то почему бы ему не поболеть с удовольствием. (Маграт в отличие от нее решительно запрещала своим пациентам принимать спиртное, поскольку оно вредно влияет на печень, а если они не знали, насколько губительным оно может быть для их печени, Маграт не ленилась подробно поведать им об этом.)
Ну а матушка… та просто давала больному бутылочку подкрашенной воды и авторитетно заявляла, что скоро ему станет гораздо лучше.
И самое обидное, очень часто так оно и случалось.
Но где тут ведьмовство?
Зато с палочкой все решительным образом изменится. При наличии палочки можно гораздо эффективнее помогать людям. Волшебство для того и существует, чтобы людям жилось лучше. Эту убежденность Маграт хранила в трепетном розовом будуаре своего сердца.
Она снова погрузилась в забытье. И ей приснился странный сон. Впоследствии она никому о нем не рассказывала, поскольку… просто о таких вещах не рассказывают, и все тут. Ей приснилось, что среди ночи она вдруг проснулась, разбуженная тишиной, и направилась к окну подышать свежим воздухом. Но, проходя мимо зеркала, заметила в нем какое-то движение.
Лицо в зеркале не было ее лицом. Отражение весьма походило на матушку Ветровоск. Затем лицо улыбнулось ей – куда более милой и дружелюбной улыбкой, чем она когда-либо удостаивалась от матушки, – после чего исчезло, растворившись в туманной серебристой поверхности.
Маграт поспешила обратно в постель и проснулась только утром – от звуков духового оркестра, что было сил наяривавшего на улице. Люди что-то кричали и смеялись.
Быстро одевшись, Маграт выскочила в коридор и постучала в дверь комнаты пожилых ведьм. Ответа не последовало. Тогда она подергала за ручку.
После пары рывков из-за двери послышался грохот, как будто там упал стул, которым была приперта дверь от всяких насильников, грабителей и прочих ночных татей.
С одной стороны кровати из-под одеяла торчали сапоги матушки Ветровоск. Рядом с ними виднелись босые ступни нянюшки Ягг. От дружного храпа даже кувшин на умывальнике подпрыгивал – это было уже не торопливое похрюкивание ненадолго прикорнувшего любителя, но размеренный, внушительный храп профессионала, собравшегося крепко проспать всю ночь.
Маграт постучала в подошву сапога матушки.
– Эй, просыпайтесь! В городе происходит что-то странное.
Пробуждение матушки Ветровоск представляло собой зрелище более чем впечатляющее, и мало кому доводилось его лицезреть.
Большинство людей, просыпаясь, непременно проходят сквозь поспешную паническую процедуру полусонной самопроверки: кто я, где я, кто он/она, Боже мой, а почему это я сплю в обнимку с полицейской каской, и вообще,
А все это потому, что людей одолевает Сомнение. Именно оно является движителем, позволяющим людям благополучно прожить жизнь. Это резиновая петля в авиамодели их души, и они все натягивают ее, натягивают – пока она в конце концов не лопнет. Раннее утро – самое наихудшее время, поскольку именно по утрам вас подкарауливает коротенькое мгновение паники: вдруг вы ночью куда-то улетели, а ваше место занял некто совершенно другой? – С матушкой Ветровоск подобного никогда не случалось. Она прямо из глубокого сна мгновенно переходила в режим работы на всех шести цилиндрах. Ей незачем было искать себя, поскольку она всегда твердо знала, кто занимается поисками.
Матушка принюхалась.
– Что-то горит, – сказала она.
– Там костер разожгли, – кивнула Маграт. Матушка снова принюхалась.
– Они жарят
– Ага. Только не могу себе представить зачем. А еще срывают со всех окон ставни, жгут их на площади и танцуют вокруг костра.
Матушка Ветровоск изо всех сил ткнула нянюшку Ягг локтем под ребра.
– Эй, а ну вставай!
– Чччшшшт?
– Из-за ее храпа, – укоризненно сказала матушка, – я всю ночь глаз не сомкнула.
Нянюшка Ягг осторожно высунулась из-под одеяла.
– Даже для раннего утра еще слишком рано, так что ничего происходить не может, – заявила она.
– Вставай, вставай, – велела матушка. – Без твоих заграничных языков нам нипочем не справиться.
Замахав вверх-вниз руками, хозяин гостиницы принялся нарезать по площади круги. Затем указал на возвышающийся над лесом замок. Яростно впился зубами в собственное запястье. Упал на спину. После чего выжидающе посмотрел на нянюшку Ягг. Все это время позади него весело полыхал костер из сушеного чеснока, деревянных жердей и тяжелых оконных ставней.
– Нет, – чуть погодя заявила нянюшка. – Все равно не компренимаю, майн хер.
Хозяин встал и отряхнул пыль со своих кожаных штанов.
– По-моему, он пытается показать, что кто-то умер, – встряла Маграт. – Кто-то в замке.
– В таком случае могу сказать, что все этому очень рады, – сурово промолвила матушка.
В свете нового дня деревня выглядела гораздо более симпатичной. Встречные радостно кивали ведьмам.
– Это, наверное, потому, что покойный – их хозяин, – предположила нянюшка Ягг. – Сдается мне, он был порядочным кровососом.
– А, ну тогда ладно. – Матушка потерла руки и бросила одобрительный взгляд на вынесенный на улицу стол, щедро уставленный блюдами. – Кстати, еда стала значительно лучше. Передай-ка мне хлеб, Маграт.
– Все улыбаются нам и машут руками, – сказала Маграт. – И вы только взгляните на угощение!
– Этого и следовало ожидать, – ответила матушка с набитым ртом. – Мы провели у них всего одну ночь, а они уже начинают понимать, что хорошее отношение к ведьмам приносит
Под столом сидел Грибо и умывался. Время от времени он рыгал.
Вампирам, конечно, удавалось воскресать, восставать из могил, из склепов, но из кошачьего желудка еще ни один из них не возвращался.
– Что ты там делаешь, Гита? Нам пора. Нянюшка Ягг подняла голову. Ее лоб все еще был сморщен от мук творчества.
– Я просто подумала, что пора черкнуть хоть что-нибудь нашему Джейсону. Ну, чтоб не беспокоился. Вот я и нарисовала на открытке это заведение, а майн хер потом передаст ее кому-нибудь, кто будет направляться в наши края. Кто знает, может, и дойдет.
Нянюшка Ягг погрызла кончик карандаша. Не в первый раз за историю вселенной человек, который обычно за словом в карман не лезет, вынужден был дожидаться вдохновения, оказавшись лицом к лицу с несколькими строчками на обратной стороне открытки.
– Гита, ну скоро ты там? Маграт уже заводит мое помело.
