Ведьмы за границей

– Тс-с, а то не слышно, что он говорит, – прошипела нянюшка.

– Он говорит, что сейчас они могут выбирать, кто будет править – снова он или Золушка, – подсказала Маграт.

– Они выберут госпожу Гоголь, – пробурчала матушка. – И она станет одной из этих, как их, сирых кардинаторов.

– Ну, не так уж она и плоха… – заметила нянюшка.

– Конечно, в своем болоте она не так уж и плоха, – согласилась матушка. – Когда есть кто-то, кто может уравновесить ее, она действительно не так уж плоха. Но вот если госпожа Гоголь начнет всему городу указывать, что делать… Это неправильно. Волшебство – вещь слишком важная, чтобы с его помощью управлять людьми. Кроме того, Лили просто убивала людей – а госпожа Гоголь, убив, еще заставит их колоть дрова и заниматься ее хозяйством. По мне так, коли прожил ты тяжкую жизнь, значит, хоть после смерти имеешь право отдохнуть.

– Лежи себе да радуйся, вроде того, – кивнула нянюшка.

Матушка оглядела свое белое платье.

– Жаль, одета я неподходяще, – покачала головой она. – Ведьме пристало ходить в черном.

Она спустилась по лестнице в зал, поднесла руки ко рту и крикнула:

– Ау-у-у! Госпожа Гоголь! Барон Суббота замолчал. Госпожа Гоголь кивнула матушке.

– Слушаю, госпожа Ветровоск.

– Господина никогда не было, так что зови меня лучше матушкой, – огрызнулась та, а потом продолжила несколько более спокойно: – Ты сама прекрасно знаешь, что все это неправильно. Королевой должна быть она, и это справедливо. Чтобы помочь ей, ты воспользовалась магией, и это тоже правильно. Но на этом и нужно остановиться. Что будет дальше, уже ее дело. Нельзя постоянно исправлять все с помощью магии. С помощью волшебства можно лишь не давать кому-то творить зло.

Госпожа Гоголь выпрямилась во весь свой внушительный рост.

– Да кто ты такая, если указываешь мне, что я здесь могу делать, а чего не могу?

– Мы ее крестные, – ответила матушка.

– Точно, – кивнула нянюшка Ягг.

– У нас и волшебная палочка есть, – добавила Маграт.

– Матушка Ветровоск, ты же ненавидишь крестных, – усмехнулась госпожа Гоголь.

– Мы относимся к другому их типу, – пожала плечами матушка. – Мы даем людям то, что они действительно хотят, а не то, что, как нам кажется, они должны хотеть.

Удивленные гости беззвучно зашевелили губами, повторяя и переваривая только что услышанное.

– В таком случае свою роль крестных вы уже сыграли, – парировала госпожа Гоголь, которая соображала быстрее остальных. – И сыграли замечательно.

– Ты невнимательно слушала, – упрекнула матушка. – Крестные бывают самые разные. Она может оказаться хорошей правительницей. А может оказаться плохой. Но выяснить это она должна самостоятельно. Без какого-либо вмешательства извне.

– А что, если я скажу нет?

– Наверное, нам тогда придется продолжить исполнять свои обязанности крестных, – промолвила матушка.

– Да ты хоть представляешь, сколько мне пришлось трудиться, чтобы победить? – надменно вопросила госпожа Гоголь. – Знаешь, сколького я себя лишила?

– Зато теперь ты выиграла. Стало быть, делу конец, – сказала матушка.

– Ты что, матушка Ветровоск, бросаешь мне вызов?

Несколько мгновений матушка колебалась, но потом расправила плечи. Ее руки чуть разошлись в стороны – едва заметно. Нянюшка и Маграт немного отодвинулись от нее.

– Если тебе так хочется.

– Мое вуду против твоей… головологии?

– Как пожелаешь.

– А какова ставка?

– Больше никакой магии в орлейских делах, – решительно ответила матушка. – Никаких сказок. Никаких крестных. Люди должны сами решать – что добро, а что зло, что правильно, а что неправильно.

– Идет.

– И ты отдаешь мне Лили Ветровоск.

Госпожа Гоголь так шумно набрала воздуха в грудь, что это было слышно во всем зале.

– Никогда!

– Гм, вот как? – спросила матушка. – Стало быть, ты все-таки боишься проиграть?

– Просто не хочется прибегать к крайним мерам, матушка Ветровоск, – ухмыльнулась госпожа Гоголь. – Ведь тебе может быть больно.

– Вот и не прибегай к ним, – согласилась матушка. – Я очень не люблю, когда мне больно.

– Я против поединков, – встряла вдруг Элла. Обе соперницы взглянули на нее.

– Теперь ведь она правительница, верно? – осведомилась матушка. – Значит, мы должны ее слушаться?

– Я покину город, – сказала госпожа Гоголь, снова поворачиваясь к матушке, – но Лилит моя.

– Нет.

Госпожа Гоголь полезла в сумку и достала оттуда тряпичную куклу.

– Видишь вот это?

– Ну, вижу, – ответила матушка.

– Эта кукла предназначена для нее. Не хотелось бы, чтобы кукла стала тобой.

– Прошу прощения, госпожа Гоголь, – твердо отозвалась матушка, – но у меня есть долг, и я ему следую.

– Ты умная женщина, матушка Ветровоск, однако сейчас ты очень далеко от дома.

Матушка равнодушно пожала плечами. Госпожа Гоголь держала куклу за талию. У куклы были сапфирово-голубые глаза.

– Тебе известно о магии зеркал? Так вот, матушка Ветровоск, это моя разновидность зеркала.

Эту куклу я могу сделать тобой. А потом я могу заставить ее страдать. Не вынуждай меня делать это. Прошу.

– Увы, госпожа Гоголь. Но иметь дело с Лили буду я.

– Честно говоря, Эсме, я бы на твоем месте вела себя поумнее, – пробормотала нянюшка Ягг. – В этих делах она мастерица.

– По-моему, она может быть очень жестокой, – поделилась своим мнением Маграт.

– Я не испытываю к госпоже Гоголь ничего, кроме глубочайшего уважения, – откликнулась матушка. – Прекрасная женщина. Но слишком много говорит. Будь я на ее месте, я бы прямо сейчас вонзила в эту штуку пару длинных ногтей.

– Так бы уж и вонзила, – хмыкнула нянюшка. – Все-таки хорошо, что ты добрая, правда?

– Правда, – кивнула матушка и снова повысила голос. – Я иду за своей сестрой, госпожа Гоголь. Это дело семейное.

Она решительно направилась к лестнице.

Маграт вытащила палочку.

– Если кое-кто хоть что-нибудь сделает нашей матушке, остаток жизни этой «кое-кому» придется провести круглой и оранжевой, с семечками внутри, – посулила она.

– Вряд ли Эсме одобрит, если ты сотворишь что-нибудь подобное, – сказала нянюшка. – Не волнуйся. Не верит она во все эти штучки с булавками и куклами.

– Да она вообще ни во что не верит. Только какое это имеет значение?! – воскликнула Маграт. – Главное, что госпожа Гоголь этому верит! Это ее магия! И это она должна верить!

– Думаешь, Эсме этого не понимает? Матушка Ветровоск была уже у самого подножия лестницы.