Дамы и Господа (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева)

– Прекрати, я сказала! Правда. Это уже слишком. Я же королева все-таки. Почти.

– Прости, госпожа, – пожал плечами господин Брукс. – Мне показалось, ты интересуешься пчеловодством.

– Да! Но не настолько!

Маграт стрелой вылетела из сарая.

– Ну, не знаю… – задумчиво произнес господин Брукс. – Лично я всегда считал, что к природе надо быть как можно ближе.

Он весело потряс головой, провожая взглядом Маграт.

– В улье может быть только одна королева, – сказал он. – Удар! Укол! Хе-хе-хе!

Откуда-то издалека донесся вопль Ходжесааргха, который в очередной раз слишком близко подпустил к себе природу.

Повсюду появлялись круги на полях.

Вселенные начали выстраиваться в линию. Танцы кипящих спагетти остались в прошлом, сейчас нужно было как можно быстрее преодолеть ненадежный участок распоясавшегося Времени, и вселенные мчались друг за другом, голова в голову.

Именно в такие моменты вселенные и взаимодействуют. Они пихаются локтями, пытаясь отвоевать себе местечко получше, обмениваются стрелами реальности.

Если бы человеческий разум был наичувствительнейшим приемником, да если б еще вывернуть ручку усиления не просто до упора, а так, чтобы она сломалась – тогда бы вы смогли уловить некие очень странные сигналы…

Часы тикали.

Матушка Ветровоск сидела перед открытой шкатулкой и читала. Иногда она прерывала чтение, закрывала глаза и задумчиво чесала кончик носа.

Лучше не знать, что готовит нам будущее, и сейчас матушка Ветровоск убедилась в этом на собственном опыте. Ее одолевали приступы дежа вю. Такое продолжалось уже с неделю. Причем это было не ее дежа вю. Подобное происходило с ней впервые – ее посещали воспоминания, которых не могло быть. Не могло быть никогда. Она – Эсме Ветровоск, вот она, можно ущипнуть, и всегда была Эсме Ветровоск, а не…

Раздался стук в дверь.

Матушка поморгала, обрадовавшись возможности отвлечься от жутких мыслей, но потребовалась добрая пара секунд, чтобы ее внимание сконцентрировалось на настоящем. Затем она сложила лист бумаги, убрала его в конверт, конверт вложила в пачку, пачку спрятала в шкатулку, шкатулку заперла маленьким ключиком, который повесила на гвоздь у камина, после чего направилась к двери. В последний момент она проверила, не разделась ли по рассеянности догола или еще чего не сделала, и только потом открыла дверь.

– Добрый вечер, – поздоровалась нянюшка Ягг, протягивая накрытую полотенцем миску. – Вот, принесла тебе тут…

Матушка Ветровоск смотрела мимо нее.

– Кто это с тобой? – поинтересовалась она. У троих девиц был очень смущенный вид.

– Понимаешь, они пришли ко мне и… – начала было нянюшка Ягг.

– Погоди, погоди. Дай сама догадаюсь, – оборвала ее матушка.

Она вышла на улицу и внимательно осмотрела всю троицу.

– Так-так-так, – буркнула она. – Ничего себе. Вы, помнится, хотели ведьмами стать. А теперь… – Она заговорила фальцетом: – «О, милая госпожа Ягг, мы поняли, как ошибались, и сейчас хотим научиться настоящему ведьмовству». Ну что, права?

– В принципе, да, – подтвердила нянюшка. – Но…

– Это ведьмовство, – сурово произнесла матушка Ветровоск. – А не какая-нибудь… игра в салочки. Черт вас возьми!

Она прошла вдоль короткого строя дрожащих девчонок.

– Так, тебя как зовут?

– Пурпура Пеннидж, госпожа.

– Готова поспорить, мама называет тебя как-то по-другому.

Пурпура смущенно опустила глаза.

– Вообще-то, меня зовут Фиолеткой, госпожа.

– Хорошо. И цвет более приятный, – кивнула матушка. – Что, таинственности захотелось? Чтоб люди подумали, будто бы ты понимаешь все сверхъестественное? А колдовать-то ты умеешь? Подружка тебя всему научила? Ну-ка, сбей с меня шляпу.

– Что, госпожа?

Матушка Ветровоск отошла и развернулась.

– Сбей ее. Мешать не буду, обещаю. Ну, давай.

Пурпура побледнела до Фиолетки, после чего порозовела.

– Я так и не поняла смысла этого психического… как его там…

– Вот те на! Хорошо, посмотрим, на что способны другие… Ты кто?

– Аманита, госпожа.

– Какое красивое имя. Ну, посмотрим, что умеешь ты.

Аманита затравленно оглянулась.

– Я, э-э… Боюсь, у меня ничего не получится, я стесняюсь, когда смотрят, и… – начала было она.

– Жаль. А ты что скажешь? Да, ты, последняя.

– Меня зовут Агнесса. Агнесса Нитт, – сообщила Агнесса. Она соображала быстрее своих подруг и Пердитой решила не представляться.

– Давай-ка, попробуй.

Агнесса сосредоточилась.

– Вот это да, – хмыкнула матушка. – Шляпа все еще на мне. Эй, Гита, покажи-ка им.

Нянюшка Ягг вздохнула, подняла сломанную ветку и бросила ее в шляпу матушки. Матушка перехватила сук в воздухе.

– Но, но… Мы же должны были воспользоваться ведьмовскими силами… – запротестовала Аманита.

– Кто вам это сказал? – осведомилась матушка.

– Но так-то каждый может, – возразила Пурпура.

– Ага, однако дело не в этом, – кивнула матушка. – Дело в том, что у вас ничего не вышло. – Она улыбнулась, что было для нее не совсем обычным. – Послушайте, вы молоды, и я хочу вам добра. Мир полон возможностей. Ведьмами вам быть вовсе не обязательно. Особенно, если вы понимаете, что значит быть ведьмой. А теперь уходите. Идите домой. И не лезьте в паранормальное, пока не поймете, что такое нормально. Давайте, бегите…

– Но это же обман! Об этом-то и говорила Диаманда! Сплошной обман, пустые слова… – рассердилась Пурпура.

Матушка подняла руку.

Птицы на деревьях вдруг смолкли.

– Гита?

Нянюшка вцепилась в свою шляпу.

– Послушай, Эсме, эта шляпа стоила мне целых два доллара…

Взрыв эхом разнесся по лесу. В небе закружились клочки шляпы. Матушка навела палец на девушек, те резко отшатнулись.

– Идите лучше позаботьтесь о своей подружке, – промолвила матушка. – Она проиграла, и ей сейчас ой как не сладко. Не лучшее время для одиночества.

Девушки упорно продолжали таращиться на нее, словно бы матушкин палец загипнотизировал их.