занимался…
– Одно из трех – не так уж и плохо! – завопил Крэш.
– Конечно, каких-то жалких тридцать три процента, но…
– Заткнитесь!
Люди топали ногами и насмешливо хлопали. Чудакулли, прищурившись, навел свой посох.
– Есть такой Святой Бобби, – сказал он. – Наверное, это от него пошло выражение «надраить задницу».
– Что-что?
– На самом деле он был ослом, – пояснил Чудакулли. – Много сотен лет назад Омнианская церковь произвела его в сан епископа за то, что он всю жизнь таскал на себе какого-то там святого. И после смерти этому ослу поставили памятник. Особо трепетно верующие относятся к задней части памятника, потому что именно за эту часть животного держался святой, перед тем как отойти в иной мир. Говорят, если к ней прикоснешься, на тебя снизойдет благодать. Это к ослиному-то заду?! Как бы там ни было, задница памятника аж блестит, так ее отполировали. Наверное, отсюда и пошло выражение «надраить задницу»…
– Нет… нет… нет, аркканцлер, – помотал головой Думминг. – Вообще-то, это выражение обычно употребляют в армии. И не «надраить», а «надрать»…
– Интересно, а как определить, где у Тварей задницы? – продолжал Чудакулли. – У этих Тварей из Подземельных Измерений отовсюду торчат руки-ноги.
– Не знаю, аркканцлер, – устало произнес Думминг.
– В общем, мы начистим те их части, которые попадутся под руку…
Смерть догнал крысу только у Бронзового моста.
Никто не побеспокоил Альберта. Свалившись в канаву, он стал почти таким же невидимым, как, скажем, Генри-Гроб.
Смерть засучил рукав, его рука проникла сквозь пальто Альберта, будто сквозь туман.
– СТАРЫЙ ДУРАК. ВЕЧНО ТАСКАЕТ ЕГО С СОБОЙ, – пробормотал он. – ОН ЧТО, ДУМАЕТ, Я ЕГО УКРАДУ, ЧТО ЛИ?
Он поднял руку с осколком стекла. На нем блестела щепотка песка.
– ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ СЕКУНДЫ, – сказал Смерть и передал осколок Смерти Крыс. – НАЙДИ ЧТО- НИБУДЬ, КУДА ЭТО МОЖНО ПОМЕСТИТЬ. ТОЛЬКО НЕ РАССЫПЬ.
Смерть выпрямился и осмотрел мир.
Потом он услышал звон прыгавшей по булыжнику бутылки из-под пива, которую волок из «Залатанного Барабана» Смерть Крыс.
В ней несколько беспорядочно болтались тридцать четыре секунды песка.
Смерть поднял своего слугу на ноги. Время для Альберта остановилось. Его взгляд затуманился, часовой механизм тела работал на холостом ходу. Альберт висел на руке хозяина, как дешевый костюм.
Смерть выхватил бутылку и слегка ее наклонил. Жизнь едва заметно заструилась.
– ГДЕ МОЯ ВНУЧКА? – спросил он. – ТЫ ДОЛЖЕН МНЕ СКАЗАТЬ. ИНАЧЕ МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ СТРАШНОЕ…
Альберт открыл глаза.
– Она пытается спасти того мальчика, хозяин! Она не понимает смысла Обязанностей…
Смерть привел бутылку в вертикальное положение. Альберт замер на полуслове.
– ЗАТО МЫ ЕГО ПОНИМАЕМ, – с горечью в голосе произнес Смерть. – ТЫ И Я.
Он кивнул Смерти Крыс.
– ПОЗАБОТЬСЯ О НЕМ.
Смерть щелкнул пальцами.
Ничего не произошло – не считая щелчка.
– Э… ДОСТАТОЧНО НЕЛОВКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ. У НЕЕ ЧАСТЬ МОЕЙ СИЛЫ. КАЖЕТСЯ, Я ВРЕМЕННО НЕ СПОСОБЕН… Э-Э…
Смерть Крыс с готовностью пискнул.
– НЕТ. ПОЗАБОТЬСЯ О НЕМ. Я ЗНАЮ, КУДА ОНИ НАПРАВЛЯЮТСЯ. ИСТОРИЯ РАЗВИВАЕТСЯ ЦИКЛАМИ.
Смерть посмотрел на возвышающиеся над крышами башни Незримого Университета.
– ЕСТЬ В ЭТОМ ГОРОДЕ ЛОШАДЬ, КОТОРАЯ КАК РАЗ МНЕ ПОДОЙДЕТ…
– Погоди. Кто-то появился… – Чудакулли посмотрел на сцену. – Кто это?
Думминг тоже посмотрел на сцену.
– По-моему… люди, аркканцлер.
Толпа перестала топать ногами, воцарилась зловещая тишина, словно говорившая: «Ну, если это опять какое-то дерьмо…»
Крэш шагнул вперед с широкой и абсолютно идиотской улыбкой на лице.
– Может быть, – согласился Чудакулли и добавил с надеждой: – Но вот увидишь, сейчас они развалятся пополам, и из них ка-а-ак полезут всякие ужасные Твари…
Крэш поднял гитару и попытался взять аккорд.
– Подумать только! – воскликнул Чудакулли.
– Аркканцлер?
– Звук точь-в-точь такой, как если бы кошка попыталась погадить с зашитой задницей.
Думминг был просто в ужасе.
– Аркканцлер, ты хочешь сказать, что когда-то заши…
– Конечно нет, но звук был бы именно таким. Уверен в этом.
Толпа замерла, не зная, как реагировать на последнее событие.
– Привет, Анк-Морпорк! – закричал Крэш и кивнул Падле, который попал по барабанам всего со второй попытки.
«И Воспоможествовательные Труппы» начали исполнение первого и, как оказалось, последнего своего номера. Вернее трех номеров одновременно. Крэш пытался изобразить «Анархию в Анк-Морпорке», Джимбо застыл, потому что не видел себя в зеркале и вообще мог играть одну-единственную страницу из «Самомучителя Блерта Фендера» (да и та была содержанием), а Нодди запутался пальцами в струнах.
По мнению же Падлы, названия песен должны были интересовать кого угодно, но только не его. Он сосредоточился на ритме. Многим людям вовсе не приходится так напрягаться, но в случае с Падлой даже простой хлопок в ладоши требовал от него небывалой концентрации сознания. Падла в поте лица стучал в своем маленьком замкнутом мирке и поэтому не заметил, как зрители поднялись, словно прокисший суп, и накатились на сцену.
Сержант Колон и капрал Шноббс мирно несли службу у Противовращательных ворот, по-товарищески делили самокрутку и слушали далекий рев Фестиваля.
– Похоже, вечер удался, – сказал сержант Колон.
– Именно так, сержант.
– Похоже, там беспорядки.
– Повезло, что мы не там, сержант.
Они услышали цокот копыт приближавшейся к воротам лошади. Всадник с трудом держался в седле. Когда же он подъехал поближе, стражники увидели искаженное лицо С.Р.Б.Н. Достабля, который сидел на лошади с грациозностью мешка с картошкой.
– Телега здесь не проезжала? – резко осведомился он.
– Какая именно, Достабль? – поинтересовался сержант Колон.
– Что значит, какая именно?
– Было две телеги, – ответил сержант. – Одна с парой троллей, а на второй ехал господин Клеть, ну,
