время названиваешь по телефону?
Преподобный доктор Гентри величественно поднялся с места и звучно произнес:
- Дорогая моя родительница! Я обязан тебе всем на свете. Но в минуту, когда меня наперебой добиваются одна из величайших в мире методистских церквей и одна из величайших в мире организаций по борьбе за всеобщую нравственность - в такой момент… знаешь, что, ма, я даже тебе не обязан отчитываться в своих поступках. Я ухожу наверх к себе в комнату…
- Вот-вот и это тоже: почему у вас отдельные комнаты?…
- …и буду молиться, чтобы ты поняла… Слушай-ка, ма! Пойми, наступит день, когда ты приедешь в Белый дом и будешь завтракать со мной и с
И он действительно стал молиться. Он опустился на колени возле кровати и, блаженно прильнув пылающим лбом к прохладному покрывалу, забормотал:
- О. милый боже, я стараюсь тебе служить! Пожалуйста, сделай так, чтобы ма не думала, что я поступаю дурно…
Он вскочил.
- А, черт! - сказал он. - Эти женщины хотят сделать из меня комнатную собачку. К черту их! Нет!… Маму - нет, только… Ах, дьявольщина, ничего, когда буду пастором Йорквиля, - тогда поймет! О, боже, почему нельзя, чтобы Клео умерла? Тогда бы я женился на Хетти!
А через две минуты он нашептывал Хетти Даулер в телефонную трубку из буфетной, пока кухарка, ворча, отбирала картофель в погребе:
- Милая, скажи мне что-нибудь хорошее, ну хоть что-нибудь!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Через два дня после того, как миссис Гентри едва не восстановила сына против себя, Элмер расположился дома в кабинете, чтобы подготовить три или четыре проповеди, рассчитывая часов в одиннадцать быть уже в постели. Он вышел из себя, когда литовка-горничная сказала:
- Вас просит кто-то к телефону, доктор.
Но ярость его тотчас же улеглась - он услышал голос Хетти.
- Элмер? Это Хетти говорит,
- Да, да, доктор Гентри слушает.
- Фу, какой ты милый и смешной и такой важный! Наверное, эта литовская дылда подслушивает?
- Да.
- Слушай, милый, хочешь сделать мне приятное?
- Безусловно!
- Мне что-то так скучно одной сегодня! Ты что, работаешь, занят?
- Да, надо тут кое-что набросать к проповедям.
- Знаешь что? Захвати тот маленький справочник по библии и приходи работать ко мне, а я буду курить и смотреть на тебя. Ладно? Пожалуйста, дорогой… милый мой!
- Разумеется. Сейчас же выезжаю.
Клео и матери он объяснил, что его срочно вызвали к постели умирающей старой дамы, выслушал их сочувственно-восхищенные похвалы своей самоотверженности и торопливо удалился.
Элмер сидел рядом с Хетти на узорчатой кушетке под лампой стандартного образца и, поглаживая Хетти по руке, рассказывал о тон, как несправедливо относится к нему его мать. Внезапно дверь торжественно отворилась, и в комнату вошел худощавый мужчина с подергивающимся лицом и острым, цепким взглядом.
Хетти испуганно вскочила и замерла, прижав руку к груди.
- Что вам здесь надо? - взревел Элмер, тоже поднимаясь на ноги.
- Ш-ш! Тише! - умоляюще прошептала Хетти. - Это мой муж!
- Твой… - У Элмера вырвался крик, похожий на блеяние укушенной овцы. - Твой - кто? Но ведь ты не замужем?
- Замужем, будь оно все!… Оскар, убирайся отсюда! Как ты смеешь так врываться!
Медленно, рассчитанным шагом, Оскар вошел в полосу света.
- Так, голубчики. Накрыл с поличным! - усмехнулся он.
- Да ты что, в самом деле? - гневно крикнула Хетти. - Это мой босс, пришел переговорить насчет одного дела по работе.
- Угу! Так точно… А я, между прочим, сегодня сунул кое-что горничной и забрал отсюда все его письма к тебе.
- Нет, неправда! - Хетти кинулась к своему письменному столу и застыла в отчаянии, глядя на пустой ящик.
Элмер угрожающе двинулся на Оскара.
- Довольно, с меня хватит! Давай письма и пошел отсюда, а не то вышвырну вон!
Оскар небрежно извлек из кармана револьвер.
- Заткни глотку, - сказал он почти ласково. - Вот какое дело, Гентри. Эта история должна бы влететь тебе тысяч в пятьдесят, но думаю, столько тебе не осилить, и все же имей в виду: на суде за то, что ты лишил меня расположения Хет, я назову именно эту сумму. А если хочешь уладить дело без суда, тихо, мирно, по-джентльменски, без грубостей, то я отпущу тебя и за десять тысяч - и без огласки, или, может, ты не боишься огласки, а, преподобный отец?
- Если вы вообразили, что сможете меня шантажировать…
- Вообразил? Да господи! Я точно знаю, что смогу! Так я зайду к тебе завтра в церковь часов в двенадцать дня.
- Меня там не будет.
- Рекомендую быть. Если ты готов поладить на десяти тысячах, - отлично! Никто не в обиде, и все довольны. Если же нет, то я даю указание своему адвокату - Мэнни Силверхорн, да было бы тебе известно, самый ловкий сутяга во всем городе - завтра же возбудить дело о совращении жены, да так, чтобы все вечерние газеты дали экстренные выпуски с подробностями. Пока, Хетти! Будь здоров, Элмер, дорогой! Тихо-тихо, Элмер. Осади. Только тронь - и дырка. Ну, всего наилучшего!
Разинув рот, Элмер смотрел вслед уходящему Оскару. Затем круто повернулся к Хетти.
Хетти торопливо подавила неосторожную улыбку.
- Боже, значит, и ты в этом замешана! - крикнул он.
- А ты что думал, нюня! Крепенько мы тебя прижали, а? Не отвертишься. Письма на суде будут звучать очень неплохо. Только не думай, пожалуйста, что такие деловые люди, как мы с Оскаром, стали бы тратить время на скрягу священника, дутого фанфарона, у которого на счету и десятки-то нет! Мы охотились на Уильяма Доллинджера Стайлса. Да жаль, он не такой простак, как ты! Когда я поехала с ним завтракать и попробовала залучить к себе, он меня отшил. Ну, а денежки-то мы все равно вложили в это дельце - вот мы и решили хоть покрыть расходы за твой счет да еще и получить немного сверх того, недотепа несчастный! И, будь покоен, не просчитались! А теперь - проваливай! Надоело слушать твою трескотню! Нет, милый, трогать меня не советую: Оскар ждет за дверью. Сожалею, что не смогу быть завтра в церкви: насчет вещичек и жалованья не беспокойтесь, я их еще днем забрала.
