этот… как его там?… Руис Алдорет? Предполагалось, что Ли страдала от неразделенной любви все время, пока на него работала. Чем больше Стелла думала об этом, тем глупее это казалось и более очевидным для нее становилось другое: что Ли каким-то образом все узнала и совершает подвиг самопожертвования, в желании облегчить положение сестры. Гораздо более вероятно, что это Руис Алдорет испытывал безнадежную страсть все это время и, узнав о расторжении помолвки Ли, поймав Ли в момент отчаяния, воспользовался этим. Кроме того, Ли кажется даже выиграла, потому что говорили, что этот Алдорет очень богат.
Единственное, что можно сделать, решила она, это навестить семью и попытаться выяснить, что произошло на самом деле, и, если получится, передать Брюса обратно сестре, которой он вполне подходил, и заодно как-нибудь оттолкнуть от нее этого Алдорета. В письмах такие дела уладить невозможно.
Прошло немного времени, и ее все того же сапфирового цвета родстер подъезжал к старому серому дому, в котором она выросла. Для ее фильма в это время снимали массовые сцены, и Стелла смогла уехать.
Маргарет открыла ей дверь и, чрезвычайно удивившись, безмолвно смотрела на свою знаменитую дочь. Лицо ее осветилось радостной улыбкой, едва только она пришла в себя от удивления.
— Дорогая, какой чудесный сюрприз! Стелла высвободилась из объятий матери и вошла вместе с ней в гостиную, великолепно разыгрывая смущение и беспокойство, так что Маргарет просто не могла не заметить этого маленького спектакля и озабоченно нахмурилась.
— Что-нибудь случилось?
Стелла резко — разыгрывая импульсивность — повернулась к матери.
— Это, конечно, из-за Брюса. Маргарет улыбнулась.
— Так вот что тебя беспокоит? — И она рассмеялась облегченно. — Тебе не о чем беспокоиться. Ли совершенно счастлива со своим Руисом Алдоретом.
— Если бы я была в этом уверена! Мне просто жутко, что она выйдет за какого-то страшного латиноамериканца, которого она не переносит, и виновата в этом я.
Маргарет снова улыбнулась.
— Ты не говорила бы этого, если бы увидела этого «страшного латиноамериканца», как ты его называешь. Он ростом шесть футов два дюйма, и могу гарантировать, что он мог бы даже твое привычное к мужской красоте сердце сбить с ритма, несмотря на тот факт, что оно занято Брюсом, — шутливо добавила она.
Керри могла бы сообщить ей, что единственный человек, что царит в ее сердце, — это сама Стелла Дермот!
— Тогда, значит, все хорошо? — с показным облегчением выговорила Стелла, хотя внутренне она вся кипела.
Оказалось, что ее начальный план — сказать Брюсу, что Ли по-прежнему любит его и обручилась с Руисом Алдоретом только ради ее счастья — провалился. Теперь стало ясно, что она, Стелла, не сможет снова разыграть из себя героиню, принести красивую жертву и отказаться ради своей сестры от счастья, отослав Брюса к Ли. Стелла не имела понятия, как близка к истине была интрига ее замысла.
— Ну, разумеется, — уверила ее Маргарет. Она оглянулась, услышав, что кто-то находится за дверью. — Это, вероятно, Ли вернулась с работы. Ты сможешь сама с ней поговорить и успокоиться раз и навсегда.
Парадная дверь закрылась, и в холле послышались быстрые шаги.
— Я думаю, что узнала эту «потрясную», как ее называет Том, машину, заметила Ли, с улыбкой входя в комнату.
— Стелла беспокоится из-за Брюса, — без предисловий сообщила ей мать. — Я сказала, что ей стоит только поговорить с тобой, чтобы раз и навсегда перестать волноваться. Бедная девочка доводит себя до отчаяния, беспокоясь из-за несуществующей проблемы.
— Что за проблема? — Ли взглянула на свою сестру с легкой улыбкой. Что-то связанное с Брюсом?
Стелла грустно улыбнулась. Она выглядела так, будто совершенно измучилась, переживая от сознания того, что она разрушила счастье собственной сестры.
— Верно, — призналась она. — Видишь ли, я совсем не могу поверить, что ты все время любила другого и только притворялась, что любишь Брюса.
Маргарет хмыкнула.
— Ты бы поверила этому, если б увидела ее на днях вечером, — сказала она.
— Мама, — запротестовала Ли.
— Но, дорогая моя, — напомнила ей мать, — ты простояла в холле целых пять минут после того, как отъехала машина мистера Алдорета… как будто была совершенно околдована собственным счастьем, и если я ошибаюсь, то я просто слепа.
Невозможно было сомневаться в том, что Маргарет всем этим очень довольна. Ли всегда казалась ей слишком сдержанной и как-то не совсем естественной в отношениях с Брюсом, так что сделанное открытие, что Ли не всегда бывала так сдержанна, очень ее порадовало, и даже теперь Маргарет не могла удержаться от того, чтобы слегка не подразнить Ли.
Ли сама поразилась собственной реакции. Она отчаянно покраснела. Ли могла, разумеется, все отрицать, но не сделала этого. В конце концов миф надо создавать, и лучше не откладывая, если это давало Стелле облегчение. Кроме того, Маргарет, которая тоже обожала Стеллу и страшно ею гордилась, тоже была готова поверить в хорошее, и у Ли просто не хватало духа переубеждать ее.
Ли, поднявшись в свою комнату, долго и внимательно рассматривала себя в зеркале. Неужели в тот вечер она была так очарована, что даже такая мудрая и наблюдательная женщина, как ее мать, была обманута? Не стояло ли за этим большее? Что-то гораздо, гораздо большее?!
Ли отвернулась от зеркала, не желая видеть выражение собственных глаз, не желая верить в то, что она могла бы заметить в этих темно-синих глазах. Если она столь легкомысленна, что могла так быстро забыть Брюса, тогда она совсем не та Ли Дермот, какой она сама себя считала. Она была совершенно другой, и столь же новой и завораживаюшей личностью, как та девушка из рассказа ее матери, впервые в жизни отчаянно влюбленная!
Глава 8
В день свадьбы ее разбудил гром, Ли повернулась в постели и с отвращением посмотрела на промокший мир за окном.
Не предвиделось ничего романтического в ее замужестве с человеком, который был для нее почти незнакомцем. Но ей, по крайней мере, хотелось бы, чтобы в этот день светило солнце. Возникло такое настроение, будто и природа напоминала ей: брак будет безрадостным, потому что она выходит замуж за нелюбимого… Но не более чем через час после ее пробуждения в такую унылую погоду, перекаты грозы замерли вдали, солнце ярко засверкало, и Ли пришлось признаться себе, что она не чувствует, как ожидала, большого горя из-за потери Брюса, и отчасти потому, что в последнее время много думала о Руисе Алдорете.
Сейчас она готова была признать только это — и не более, потому что где-то в подсознании у нее все еще таилось чувство опасности. Ли не хотелось приходить ни к какому определенному заключению, почему ее будущий муж занимает так много места в ее мыслях. Ей не хотелось даже думать о том, почему она так возбуждена, одеваясь для церемонии, которая должна произойти в мэрии и вовсе не будет похожей на обычную свадьбу.
Жюли ворвалась в ее комнату с указанием, что она должна завтракать в постели, и после этого, хотя Ли и понимала, что время двигалось с обычной скоростью, оно, казалось, полетело и события нагромождались одно на другое. Было такое ощущение, будто не прошло и мгновения с тех пор, как она встала с постели — последний раз со своей кровати в родительском доме, — приняла теплую благоухающую ванну, оделась, в последний раз убедилась, что все мелочи ее туалета приведены в порядок и отправилась
