ХИЛЛАРД НЕРИНА
ЛЮБОВЬ ПОД ПАРУСОМ
ПРОЛОГ
Церемония бракосочетания была яркой и пышной. Среди приглашенных присутствовали даже представители прессы. Когда жених и невеста, наконец, были официально объявлены мужем и женой, они с улыбкой протянули друг другу руки. И все же сейчас, в объятиях элегантного мужчины в белоснежной рубашке и безукоризненном смокинге, новобрачная мысленно представила его себе другим, в шортах, простой хлопковой рубашке и с красным платком на голове. Глядя в его улыбающееся лицо, она не сомневалась, что мысли ее мужа там же, где и ее. Воспоминания о том памятном рассвете, встающем над бесконечностью голубых вод, — драгоценность, принадлежащая им двоим. И только им.
ГЛАВА 1
Привычным движением откидывая шелковистую растительность, опутывавшую ее голые ноги, Кенда Вон медленно пробиралась сквозь темно-зеленую чащу тропического леса. Девушка не замечала окружающей ее красоты, все ее внимание было приковано к похожим на картофель клубням, которые она бережно сжимала в руках. Кенда проигнорировала стройные кокосовые пальмы с их грациозно покачивающимися где-то высоко над ее головой, похожими на перья листьями. Не заинтересовали ее и озорно прыгающие с дерева на дерево обезьяны.
Диковинные, с ярким оперением птицы с веселым гомоном устроились на огромном баньяне, который уже сам по себе напоминал густой лес. Даже баньян и тот теперь не представлял для нее никакого интереса. Она давно уже привыкла к его удивительной красоте. Кенде было шестнадцать лет, когда она впервые увидела это одетое в светлую кору дерево с причудливо свисающими, словно плети, ветвями, которые затем пускали корни и постепенно обрастали корой, превращаясь в самостоятельные древесные стволы. Равнодушно скользнув взглядом по хорошо знакомому исполину с его многочисленными обитателями, девушка неторопливо двинулась дальше.
Неужели прошло уже семь лет? Сначала она, вопреки всему, надеялась, что в один прекрасный день кто-нибудь, все равно кто, доберется до острова и обнаружит ее. Со слезами на глазах она отчаянно молила Бога о спасении, прекрасно понимая, что в противном случае ей придется провести здесь остаток жизни и умереть от одиночества и безысходной тоски. Но со временем слезы высохли, молитвы иссякли, и на смену им пришло терпеливое смирение. Теперь Кенда не сомневалась, что ее никогда не найдут, и давно уже привыкла к мысли о том, что этот удаленный от всего мира остров — ее единственное пристанище на Земле.
Воспоминания о том, как тем шестнадцатым в ее жизни летом она отправилась из Сан-Франциско, чтобы провести каникулы с отцом, постепенно стерлись из ее памяти, превратившись в нечто смутное. Отец встретил ее в Суве — столице Фиджи*.[1] От Сувы до острова, где располагалась лаборатория, в которой он работал, полдня полета на вертолете. По дороге отец объяснил ей, что до этого райского уголка практически невозможно добраться по воде.
На крохотном острове, кроме них, было еще двое людей, которые помогали отцу — главному биологу Института морских исследований — в его работе. Так же, как и отец, они погибли во время тропического урагана, неожиданно налетевшего на остров в тот далекий и, как поначалу казалось, безоблачный день.
Ураган застал Кенду в лесу. Увлеченно собирая плоды хлебного дерева, она не заметила крохотной черной тучки, внезапно появившейся со стороны моря. Сильные порывы ветра в одно мгновение согнули могучие деревья чуть не до земли. При виде разбушевавшейся стихии девушка запаниковала. Изо всех сил сопротивляясь яростным порывам ветра, она попыталась выбраться из джунглей на берег, к отцу, но не смогла. Раскидистое дерево рядом с ней сломалось, словно щепка. Удар по голове принес мгновенное забытье. Кенда оказалась заживо погребенной под кучей веток и листьев.
Из последующих дней девушка помнила лишь отдельные, краткие мгновения, когда ей все же удавалось вырваться из тьмы небытия. Однажды, открыв глаза, она увидела сидящего над ней длиннохвостого зеленого с красной грудкой попугая и даже услышала его клекот, прежде чем снова провалилась в черную дыру. Иногда до нее доносились крики обезьян, громко болтающих друг с другом где-то наверху, в густых ветвях деревьев.
Кенда не знала, сколько времени она пробыла в таком состоянии, то приходя в сознание, то снова теряя его. День, когда девушка, наконец, полностью очнувшись, медленно поднялась на затекшие ноги и, спотыкаясь и падая, направилась к лаборатории, стал самым трагическим в ее жизни. Легкая для здоровых и сильных ног дорога, обычно занимавшая у нее несколько минут, теперь потребовала невероятного напряжения. Выбиваясь из последних сил, Кенда продолжила свой путь, стараясь отогнать нарастающий смутный страх. Когда в неверном свете сумерек показался берег, ее глаза расширились от неописуемого ужаса. Сердце, словно забарахливший мотор, застучало неровно, а затем, казалось, и вовсе останови- лось. На берегу не осталось ровным счетом ничего. Лаборатория и бунгало с крышами из пальмовых листьев исчезли, вместо них на песке беспорядочно валялись обломки досок и несколько кирпичей. В течение какого-то времени девушка невидящим взором смотрела на эту картину, прежде чем снова навалившееся на нее беспамятство не скрыло от ее перегруженного сознания ужасающий вид.
Трудно подсчитать, сколько дней провела Кенда на берегу в бесплодном ожидании, рыдая, крича, взывая к небесам о помощи, пока, наконец, не осознала всю тщетность каких бы то ни было надежд. Наверняка, спасательная команда уже побывала на острове, видимо, поэтому на песке не осталось ни тел погибших, ни оборудования. Вертолет прилетел в то самое время, когда она без сознания лежала в лесу. Вероятно, ее сочли без вести пропавшей, а значит, никто уже не вернется за ней. И все же, несмотря ни на что, девушка еще долгое время напряженно всматривалась в горизонт, надеясь увидеть хоть какое-нибудь судно. Но постепенно надежда угасла, и, скрепя сердце, ей пришлось обратить все свои помыслы на то, как выжить.
Той, первой ночью под нависшей над берегом скалой она соорудила себе постель из листьев папоротника и сухого мха. В темноте, глядя на бьющиеся о берег волны, Кенда поняла, что только чудо может заставить какой-нибудь корабль отклониться на сто пятьдесят миль от проторенного пути, соединяющего основные острова Фиджи, и подойти к этому отрезанному от остального мира райскому уголку, со всех сторон окруженному коралловыми рифами, С этой мрачной мыслью она и заснула.
Иногда Кенда думала о том дне, когда другой биолог, возможно, изъявит желание продолжить дело ее отца и прибудет на остров, чтобы восстановить научную лабораторию. Несколько лет девушка лелеяла эту мечту, но постепенно она развеялась, как дым.
Кенда выросла и окрепла физически. Еда на острове была в изобилии. На простирающейся за лесом равнине росли бататы, клубни которых она собирала каждые несколько дней, а вдоль ручья с кристально чистой водой — банановые и кокосовые пальмы, хлебные деревья и сливы. Иногда Кенда жевала, не переставая, весь день и утоляла жажду водой или молоком кокосовых орехов, а порой — вовсе не притрагивалась к пище, лишь ладонями зачерпывала воду из бегущего к озеру ручья. Неподвижная гладь озера служила ей зеркалом. Глядя на свое отражение, Кенда наблюдала, как из хрупкой, испуганной шестнадцатилетней девочки постепенно превращается в бронзовую от загара, крепкую женщину с длинными, белыми, как утреннее солнце, волосами. Ее глаза по цвету напоминали воду в лагуне, их чистую голубизну обрамляли длинные черные ресницы. За недостатком одежды — ведь в тот роковой день на ней были лишь хлопковая рубашка и джинсы — Кенда ходила по острову нагишом. Тщательно, стежок за стежком распоров прохудившуюся одежду и приспособив вместо иголки птичье перо, она сшила себе тунику, хотя одевать ее практически не приходилось.
