основали свой «вечный город».
До города было как будто еще далеко, когда обе машины нырнули в туннель. «Извините, – спросил Петя по-английски. – Скажите, пожалуйста, как вас завут?» «Джованни!» – доброжелательно отозвался водитель. «Ну, конечно, и здесь первое же попавшееся имя – Иван». – подметил Галкин. «А вас?» «Петр!» «О, Пьетро! – значительно повторил Джованни. – Это хорошо!»
– Джованни – тоже хорошо!
– Спосибо!
– Джованни, скажите, сколько вы зарабатываете за день.
Водитель с подозрением покосился.
– Это секрет.
– Я хотел спросить, сколько стоит взять машину на целый день?
Таксист рассмеялся и показал на счетчик:
– Вы хотите нанять меня на день? А у вас хватит денег?
– Лир у меня нету. Сколько стоит ваш день в долларах?
Джованни задумался, подсчитывая. Потом назвал цифру.
«О-кей, – сказал Галкин. – Я вас беру!» Водитель кивнул: «Согласен».
Туннель кончился. Они вынырнули на поверхность уже в городе. Проехали по проспекту, свернули направо, попетляли обшарпанными улочкам и выехали на небольшую площадь с трамваями, ползающими среди руин каких-то огромных древних сооружений. «Большие ворота» – объяснил по-английски Джованни.
Петя не решался с ним заговорить по-итальянски, как слепой, которому сделали удачную операцию, никак не решается открыть глаза. Но в этот раз он не выдержал и перевел название площади на итальянский: «Piazza di Porta Maggiore» – «Площадь больших ворот». «Magnifico!» – «Великолепно!» – отозвался Джованни.
Машины нырнули под железнодорожную эстакаду и углубились в небольшой серый массив на восточной окраине города, зажатый между железной дорогой, кладбищем, университетским городком и сортировочной станцией. Движение замедлилось. Чувствовалось, что они приближаются к цели. «Джованни, пожалуйста, увеличьте дистанцию, – попросил Петя. – Я не хочу, чтобы они нас заметили». Произнеся эту фразу, он испытал странное чувство, ибо не мог себе дать отчет, на каком языке – сейчас говорил.
– Кто они?
– Русские.
– Вы ведь тоже русский?
– Тоже. Но я не хочу, чтобы они запомнили ваш номер.
– Почему?
– Это опасно. И, прежде всего, для вас.
«Мама-мия!» – сказал Джованни, и стал притормаживать.
– Но я хочу знать, куда они едут! Кажется, уже близко.
«Все ясно, – сказал таксист и через несколько минут остановился. – Они встали». И действительно, машина, за которой они все это время следовали, остановилась в трехстах метрах впереди. С ее заднего сидения тяжело выбирались три пассажира. Тарас был так плох, что сопровождавшие почти несли его на руках.
– Джованни, я оставляю багаж. Скоро вернусь. Подождите меня. У вас есть с собой телефон? Запишите мой номер. Если что звоните. А хотите, я заплачу вам сейчас за пол дня?
«Нет! Лучше потом, – сказал водитель. – У меня ваши вещи. Я буду ждать, сколько надо».
4.
Когда Галкин находился метрах в двадцати от парадной двери, такси, привезшее «троицу», отъехало, а у подъезда остановился большой темный внедорожник, из которого вышли сначала два охранника, а за ними два «боса» – надутые, расслабленные и подвыпившие. В их пухлых губах и мохнатых бровях было столько значительности и самомнения, что более подходящего слова у Галкина для них не нашлось. По комплекции они были, как близнецы, только один – чуть светлее (вернее, рыжее), другой – чуть темнее, но с проседью. Вышедшие из машины охранники угрожающе уставились на прохожего, и, словно от этого взгляда, он в миг «испарился».
Один из охранников приблизился к двери, нажал кнопку и назвал пароль. Дверь тут же открылась. Петя, «вибрировавший» около стражника, зафиксировал слово в памяти и вошел первым. Далеко впереди, по широкой парадной лестнице с трудом поднималась «троица». «Вот суки! Ну что за страна! Никто не поможет! Никому дела нет!» – громко ворчал по-русски старший сопровождающий. Они достигли следующего этажа и повернули направо. Петя нагнал их, когда они зашли в комнату с открытой металлической дверью. Но сопровождающие почти тут же вышли. А крутившийся возле них страж запер дверь и, взглянув в глазок, отошел. Галкин «подвибрировал» и тоже взглянул. Комната напоминала тюремную одиночку: кроме лежанки, на которой растянулся Тарас, здесь были стол, табуретка, умывальник и унитаз. Эту комнату отличало от камеры большое зарешеченное окно во всю стену. Из него, по всей видимости, открывалась панорама двора.
Еще одно отличие: на столе помещался небольшой телевизор, что как бы свидетельствовало, это вам не совсем тюрьма, а в чем-то даже – гостиница.
Галкин едва отскочил: сзади незаметно подкрались «босы». Отдышавшись, после подъема по лестнице, они говорили то по-английски, то по-итальянски, то по-английски, и по-итальянски одновременно.
– Фабио, здесь только что кто-то стоял!
– Где здесь? Игорь!
– У двери!
– Это как раз та самая дверь!
– Да я не про дверь!
Только сейчас Петя узнал того «боса», что был порыжее. Не очень давно он видел его в подмосковье. Это был российский магнат по кличке Барклай – Барков Игорь Николаевич. Там на базе еще говорили о его связях в Италии. И теперь, как тогда, он тупо уставился на то место, где только что «вибрировал» Петр.
Подбежал охранник с ключами.
– Синьор, Сильвестри, вам открыть?
– Игорь, вот тебе и человек! Вы здесь только что были?
– Да, да, синьор, я запирал дверь. –
«Видишь, все объясняется! – Фабио приблизился к двери и заглянул в глазок. – А вот и твой подопечный! Он – здесь! Смотри сам»!
«Тише, Фабио. Он ведь знает меня. Мы же – соседи. – Барклай подошел и взглянул. – Да, это – он.»
– Ничего. Сейчас он – в отключке.
– Чем это вы его успокоили – клофилином?
– У нас есть кое-что поизысканее.
– Вы с наркотиками поосторожнее. Он мне еще будет нужен в здравом уме и без вредных привычек.
– Как долго нам его тут держать?
– Подержи, Фабио. Подержи. Что тебе стоит. Позже скажу, что с ним делать.
– Да мне-то что! Главное, чтобы в вашем посольстве не пронюхали – будет скандал.
– А ты береги его, Фабио. Как сокровище.
– В одиночке он, пожалуй, свихнется.
– А ты займи его чем-нибудь, развлеки.
– Чем же, к примеру?
– А чем вы тут занимаетесь, господа! Не зря у вас – тайная ложа! Ну, научи его, Фабио, прыгать лягушкой, как твои «купертинцы».
– Обижаешь! Они не прыгают, Игорь. Они летают!
