– Вам так плохо?
– А это вас не касается.
Галкин выключил телефон. Он рассуждал так: «Если бы Тараса обыскали и опять нашли телефон, Фабио наверняка похвастался бы. Впрочем, не обязательно. Сильвестри – очень хитер. Чтобы делать выводы, надо хотя бы дождаться звонка от Тони».
Но Петр не дождался, позвонил сам: «Извините, Тони, это опять я. Хочу попросить, когда будете там проезжать, обратите внимание, стоят ли перед домом машины, и если стоят, то какие. Конечно, если будет видно с дороги. Ни в коем случае не приближайтесь. И вот еще что: постарайтесь запомнить, какие окна, и на каких этажах будут светиться». Тони пообещал обратить внимание и запомнить.
Галкин передумал звонить в Питер: достаточно было того, что звонил Бульба. А его могли снова не так понять. Оставшись один, весь этот день Петр распивал, купленное у доктора вино. Не потому что оно ему нравилось, а как говорится, «для пользы тела», чтобы, по совету доктора, восстановить кровь. Вообще-то он пил очень редко и в исключительных случаях, если были повод и компания. Сегодня он выпил довольно много – в общей сложности, за пол дня – две бутылки. Сначала было даже приятно. Но потом – опротивело. Слабое вино не пьянило, не веселило – от него, просто, мутило и с непривычки поташнивало. Кроме того, он выпил пару йогуртов, вскипятил, по обычаю русских туристов кипятильником чай и придремал в кресле. Проснувшись, – почувствовал себя одиноко и неуютно. Рана не то чтобы очень болела, а как-то неприятно зудела. Только теперь он почувствовал накопившуюся усталость. Хотелось раздеться, лечь и уснуть, но надо было дождаться звонка.
Он вдруг понял, чего ему не хватало, – музыки. Он уже несколько дней не слышал хорошей музыки. Она, как и литература, как поклонение невыразимо прекрасной безымянной женщине, была одной из его религий. Он не был ни фанатиком, ни ортодоксом, ни фундаменталистом, не придумывал себе никаких постулатов и заповедей, просто, когда, закрутившись, иногда забывал причаститься магии звуков, а заодно помолиться священному образу (своему чуду), то впадал в состояние близкое к асфиксии. Удивительно, что именно в этом городе жили до него два гения, исповедовавших ту же «религию», о чем и открылись миру, увековечив имена своих жриц.
Галкин включил телевизор (впервые в Италии), надеясь услышать итальянскую музыку, но увидел Сильвестра Сталлоне. Правда, он тоже был итальянцем, но ни к Италии, ни к музыке отношения не имел. Шел импортный триллер.
Тут зазвонил телефон, – пришлось «ящик» выключить. Это был Тони. «Buona sera, Тони, ну как там дела?» – спросил Галкин.
– Buona sera, Паоло, дела такие: сигнал от радиомаяка есть. Никаких машин перед виллой не видно, на нижнем этаже горит свет за стеклом парадного входа и в одном окне рядом, на среднем этаже светятся почти все окна, на верхнем – одно (крайнее справа). Это – все. Как вы себя чувствуете, Паоло? Какие планы на завтра?
– Вы знаете, я выпил две бутылки вина те, что приобрел у доктора – голова ничего не соображает и немного мутит.
– Извините, Паоло, вчера мне было неудобно сказать, этот доктор хорош, как врач, но как винодел – ниже среднего. У нас тут много любителей и каждый считает себя знатоком. Если б вы выпили рюмочку- две, вы бы ничего не почувствовали, но после двух бутылок качество сказывается.
– Тони, о планах на завтра поговорим утром. Мне надо выспаться. Я позвоню вам сам.
– Тогда, до завтра!
– A domani!
9.
Он хорошо выспался. Бедро не болело. Голова была свежая. Проделав легкую зарядку и, стараясь не мочить ногу, ополоснулся под душем. Спустился в буфет, съел включенный в стоимость номера завтрак: хлеб масло, сыр, кружок колбасы, печенье, кофе со сливками. Поднялся к себе и только тогда позвонил Тони.
– Buongiorno, Тони!
– Buongiorno, Паоло! Как себя чувствуете?
– Отлично!
– Benissimo! Ну, что вы решили?
– Тони, я хотел спросить… Там, кругом – горы, вернее холмы. Не найдется ли в округе вершины, с которой можно увидеть виллу, как на ладони? С помощью оптики, разумеется.
– Мне кажется есть. В километре восточнее деревни Фьезоле перед карьером находится возвышенность. Только надо проверить, как туда добраться, и что реально оттуда видно. Кстати, у меня есть хороший бинокль.
– Ну, вот и прекрасно! Но сначала вы опять отвезете меня на вокзал. Я хочу сделать несколько звонков так, чтобы не «засветить» номера.
– Понимаю. Так я еду?
– Жду.
Оставив Тони на площади, он прошел в застекленную призму вокзала, разыскал таксофоны. Кровь яростно билась в висках, как будто он подвергался опасности. Такое сердцебиение само по себе представляло опасность. Сделав все, что надо, он набрал номер и только просил себя: «Ну довольно! Сколько можно!? Возьми себя в руки!» Потом сказал в трубку: «Здравствуйте, я – тот, кто два дня назад вас спрашивал о Тарасе. Он сейчас во Флоренции на вилле Сильвестри».
– Знаю.
– Значит, он сам вам звонил! Вы в Питере?
– Приехала на минутку взять вещи. Через час улетаю.
– Правильно. В Питере вам оставаться опасно.
– Что вам известно еще?
– Возможно, они собираются показать ему город, а потом увезти в Венецию. По крайней мере, так они сами сказали.
– Что им надо?
– Использовать его, как приманку.
– Кого же приманивать?
– Трудно сказать.
– Это действительно так или вы что-то недоговариваете?
– Скорее, – второе. Чего я больше всего боюсь: они и вас хотят использовать с этой же целью.
– А что вы хотите?
– Вернуть Тараса.
– Ну, так верните!
– Я здесь – один, а питерцы, как я понял, – на стороне похитителей. Во всяком случае, ищут не их, а меня. То ли все они куплены, то ли полные бестолочи. Во всяком случае, у меня ничего не выходит. Иногда я кажусь себе человеком с обочины, вмешавшимся в чужую игру.
– Успокойтесь. У вас все получится.
– Вы так думаете!?
«Убеждена!» – сказала она и положила трубку. Для Галкина в этом ответе была загадка и, возможно, надежда. Меньше всего он ждал моральной поддержки с ее стороны. Но было и нечто тревожное. В отличие от первого звонка, на этот раз он имел возможность прислушаться к голосу, который был, конечно, похож на голос «чуда», сохранившийся в памяти с армейских времен… Но только похож. В нем слышалось и что-то иное. Даже поправка на возраст не объясняла изменения тембра. «Возможно, было заболевание связок», – подумал Галкин и решил прекратить обсуждение некорректной придирки.
От вокзала Тони повел машину на север-северовосток, сначала – по улицам города, затем по шоссе. Скоро пошли пригороды: поселки Сан Доменико, Фьезоле с паутиною улиц среди вилл, ферм и каких-то амбаров, мимо шпалер виноградников, фруктовых садов и оливковых рощ. Это был край древних этрусков – праитальянцев и роскошных современных вилл. На центральной площади стояло два бронзовых всадника, которые как бы двигались друг другу на встречу и остановились для переговоров.
Отсюда, повернув на восток, по узенькой улице, называвшейся «Корсика» такси выехало за околицу и,
