– Ой, Маринка! Твоя вера в людей поразительна! Ты, которую столько раз кидал мой драгоценный муженек Гриня! И сейчас ты еще и помощи приехала просить!
– Я разве сказала – просить? – удивленно вздернула брови Марина. – Это не моя манера вести диалог, если ты вдруг забыла. Я не прошу – я прихожу и беру. Так было, и так будет. И твой Бес не исключение из моих правил. Просить не буду – я заставлю.
И в этих ее словах было столько силы, столько прежней Коваль, что Ветка не усомнилась – она так и сделает, потому что это уже никакая не Марина Коваль или Мэриэнн Мюррей, а самая что ни на есть Наковальня. Прежняя, сильная, властная и жестокая. И Бесу лучше бы согласиться, потому что за своего Хохла она порвет ему глотку.
Неизвестно, чем закончился бы разговор, но двор осветился фарами двух машин, въехавших в него кортежем, и Ветка встрепенулась:
– Гришка приехал! Господи, что будет-то?
– Не дрейфь, прорвусь, – процедила Марина, подобравшись и вытянувшись в струнку. – Главное, чтобы твой супружник в обморок не хлопнулся, а то некрасиво выйдет…
Встав из кресла, Коваль отстранила Ветку от окна и выглянула во двор. Из черного «мерина» сперва выбрался телохранитель в строгом костюме, открыл заднюю дверку и вытянулся, ожидая выхода хозяина. Бес вальяжно покинул салон машины, потянулся, что-то сказал замершим возле второго «Мерседеса» охранникам. Те кивнули, но с места не двинулись. Бес еще раз огляделся и только после этого пошел к крыльцу.
– Пафосный такой стал… – пробормотала Марина негромко.
Снизу раздалось:
– Вета! Ты где, почему не встречаешь?
Виола встрепенулась и виновато глянула на подругу.
– Иди, – усмехнулась та. – Только пока не говори, что я здесь.
– А Даша?
– Даша не скажет – не о таком молчала. Он сначала ужинает, потом к телевизору?
– Да, поест и с кофе в гостиную идет.
– Дай мне знать, когда он усядется, – попросила Коваль, возвращаясь в кресло. – И лицо сделай, хорошо?
– Да…
Ветка заспешила вниз, застучала по лестнице каблучками домашних туфель. Марина вытянула ноги, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Как же ей хотелось оттянуть минуту, когда придется встретиться лицом к лицу с Гришкой, придется говорить что-то, слушать его доводы. А главное, когда нужно будет предъявить ему ультиматум – или помощь, или война. Вряд ли свежеиспеченному мэру нужен скандал с восставшей из ада Наковальней в главной роли. Ей-то все равно – она уедет, а вот ему жить здесь. И то, что подобная реклама ему не нужна, – даже не обсуждается.
Она просидела так какое-то время, потом услышала, как крадется по лестнице Виолка, и открыла глаза. Подруга неслышно, на цыпочках, вошла и зашептала:
– Маринка… все, он в гостиной, и настроение вроде хорошее.
– Сейчас исправим, – подмигнула Коваль, вставая и мимоходом заглядывая в зеркало.
Ветка вся дрожала, обхватила руками себя за плечи и бормотала что-то.
– Молишься? – ехидно спросила Марина, толкнув ее в бок. – Не бойся, не умрет твой драгоценный супруг. Хотя напугается, думаю, до икоты. Знаешь, кто больше всего боится покойников? Тот, кто сам убивал не раз и не два.
– А ты?
– А я существо бездушное и безнравственное! – хохотнула Марина. – Останься здесь, а? Мало ли что – ребенок проснется, заплачет.
Ветка осталась, хотя по ее лицу Марина поняла, что подруга не рада такому раскладу. На площадке лестницы Коваль остановилась на секунду, глубоко вздохнула и стала спускаться.
Свет горел только в гостиной, работал телевизор, шли новости. Марина замерла на пороге, глядя прямо в затылок сидящему в кресле Бесу. На съемном деревянном подлокотнике дымилась сигарета в пепельнице, рядом стояла кофейная чашка; Гришка щелкал пультом, переключая каналы, – началась реклама. «Отлично, воспользуемся паузой», – подумала Марина и сделала еще пару шажков. Не оборачиваясь, Бес похлопал рукой по второму подлокотнику:
– Ну садись, поговорим.
Едва сдерживая смех, Коваль боком присела на подлокотник, Гришка обхватил ее за талию и только сейчас отвлекся от экрана и взглянул ей в лицо. Его крик вознесся к потолку, съемный подлокотник отлетел в сторону, чашка и пепельница со звоном разбились, сигарета прожгла ковер… Гришка вскочил и отпрыгнул куда-то в угол, к окну, не переставая орать.
– Может, ты уже захлопнешься, а? – спокойно поинтересовалась Марина, не сводя с испуганного родственника взгляда холодных глаз. – Что орешь – страшно?
Она встала, и Бес заголосил еще громче:
– Не подходи ко мне!
– Что ты орешь, идиот?! Ребенок спит у тебя! Заткнись и выслушай – я не твоя больная совесть! Я на самом деле жива, можешь за руку потрогать!
За ее спиной возник охранник, но сделать ничего не успел – повернувшись на каблуке, Марина выкинула пику из трости и приставила к горлу парня:
– Не дергайся, ладно? Твоему хозяину ничего не угрожает. Я его любимая родственница, приехала в гости, а он так обрадовался, что от счастья чуть-чуть спятил. Да, Гришаня? – Бес кивнул, глядя на Коваль как завороженный. – Вот видишь. Так что иди спокойно к себе и займись чем-нибудь.
Парень не двигался, и тогда Марина выразительно глянула на Гришку. Тот махнул дрожащей рукой:
– Иди, Сема, все в порядке…
Коваль убрала трость, и телохранитель, покосившись на странную гостью, вышел из комнаты.
– Ну что, родственник, обнимемся? – предложила Марина, и Бес наконец обрел способность нормально соображать.
– Этого не может быть… – пробормотал он, с опаской приближаясь к ней и беря за руки. – Надо же…
– Ну все, хватит, это уже перебор, ей-богу! – сказала Марина, обнимая его. – Неужели ты не узнал меня там, в Англии, Гришка? Разве я так сильно изменилась за три года?
Он отстранил ее от себя и внимательно вгляделся в глаза. Потом взял ее лицо в ладони, разворачивая к свету:
– Слушай… а ведь правда… У меня было чувство, что я где-то тебя видел раньше, но мне и в голову не пришло, что это ты, ты… А Хохол-то как прогнал – мать моя! Я ведь так и решил, что он бабу завел… И ты все слышала и даже глазом не моргнула! Ну и нервы у тебя!
– А вот у тебя они, смотрю, расшатались, – заметила Марина, мягко отстраняя его руки и направляясь к креслу. – Давай присядем, а то от твоей бурной реакции что-то у меня ноги подгибаются.
– Так, может, по стаканчику? – предложил он, потирая ладони и направляясь к бару. – Слушай… так Ветка в курсе была, что ли? – вспомнил Бес, остановившись. – И… значит, это к тебе она моталась в Англию, тихушница?
– Ко мне, – кивнула Марина. – Но ты не ругайся – ведь она не могла тебе сказать. Никто не должен был знать.
– Да! – покачал головой Гришка, доставая бутылку водки и бутылку текилы. – Ну, сварганили вы легенду! ФСБ отдыхает! И Хохол – ну, сука, артист! Такую тему прогнал – я аж из себя вышел! Я ведь пацана вашего забрать хотел, предлагал ему – усыновлю, мол, у тебя баба молодая, родит тебе. А он ни в какую, уперся рогом – отвали, мол, и все тут! Ветка! – заорал он неожиданно, и Марина поморщилась:
– Что ж ты орешь-то все время? Ребенок ведь спит, второй раз говорю!
– Да, все забываю, – признался Бес. – Никак не привыкну, вроде и давно уже, а все никак.
Появилась Виола, бледная и напряженная, опустилась в кресло и сжала руки. Бес посмотрел на нее
