собой несколько десятков арестованных, а более сотни избитых и ещё больше морально травмированных увели друзья, шум утих, и публика в сильно поредевшем секторе немного успокоилась. Фанфарматоры справедливо решили, что больше нет надобности следить за происходящим у фиолетовых, где осталась едва половина из присутствующих изначально. Бросалось в глаза почти полное отсутствие в секторе молодёжи.
Члены Жюри постепенно выходили из оцепенения, в которое их вверг подлый трюк дерзких фиолетовых мальчишек. И как только им удалось протащить на сцену Турнира (под видом никому не ведомого угава!) настоящий мультишофар, с которым фелиофон Пительмана не смог справиться?!..
Когда в ложе Жюри бурное обсуждение произошедшего казуса дошло до пика, откуда ни возьмись выскочила бледная Офелия. Она нервно направилась к Кулло Здоннерсу и Климу Мазикину, судорожно сжимая в руках цакцакон. Тихо поскуливая и слегка заикаясь, заговорила: «Хаверим! Только что мне сообщили ужасную весть: наш уважаемый рош-ирия Эрании адон Ашлай Рошкатанкер полчаса назад скончался, не приходя в сознание. Это правда — он страдал гипертонией, и ему стало плохо ещё в первом отделении. Но он сам распорядился… э-э-э… по настоянию Минея, — сквозь зубы и скороговоркой промолвила Офелия, — чтобы во время Турнира сюда не пропускали амбулансы. Как бы то ни было — умер… Есть все основания полагать… — её голос зазвенел, и она уверенно проговорила: — То есть я уверена, что на него повлияли звуки агрессивного мультишофара, как бы фиолетовые мерзавцы его ни называли!..» — «Что же это творится в вашей Арцене!» — картинно ужаснулся Кулло, губы которого изогнулись в скорбную и ироническую кривую.
«Фели, надо подготовить соответствующее сообщение, — важно кивая и сокрушённо покачивая головой, проговорил Тим, виновато потупившись и приобняв за плечи подругу. — Только преподнеси свою уверенность, которую мы все разделяем, так, чтобы её разделили и зрители. Не мне тебе говорить, как это может повлиять на их выбор…» — «Да ты-то хотя бы помолчал! — досадливо взвизгнула Офелия, стряхивая его руку с плеча. — В борьбе с главным врагом, с шофаром, твой хвалёный фелио провалился в яму, полную дерьма! Так что — молчи уж!.. Ну, да ладно, какие-то элементы фелио ты мне встроил в цакцакон… И на том спасибо, и спасибо за совет…
А пока отвали! Глаза бы мои тебя, лузера, не видели!» Сзади маячил Мезимотес, он с ласковой улыбкой обратился к Офелии: «Не будем строго судить нашего Тимми! С кем не бывает! Мы с ним в общем- то не зря опасались, что такое может произойти, поэтому я поспешил запретить участие шофара в нашем Турнире — в нужный момент. Кто же мог думать, что жалкие пацаны нас так обставят! А тут ещё наш дорогой Ашлай… Такая трагедия! — Миней завёл глаза и скорбно покачал головой. — Мне его искренне жаль… Но сейчас — тс-с-с! — мы об этом народу сообщать не будем: это было бы крупной тактической, а может, и стратегической ошибкой. Надо срочно провести голосование. Здесь нам и карты в руки…» — «Точно, Миней, — немного воодушевился Пительман. — Мне только что Кошель сообщил: у фиолетовых дубоны отлично поработали (и дубинками тоже!).
Задержали что-то более полусотни антистримеров, а разогнали и того более: добрая половина сектора сбежала!.. А ведь, не отгони мы их от войтероматов, они могли бы нам здорово исказить спрогнозированные кривые статистического колокола! Но самое главное — среди арестованных две очень крупные рыбы: Дорон-старший и Гидон Левин. На Дорона мы будем ловить его щенков!» Офелия тем временем задиктовывала в память цакцакона сообщение, которое собиралась передавать сразу же после объявления результатов голосования (или назавтра поутру; руководство ещё не приняло решения): «…как только зазвучал мультишофар, у адона Ашлая начался сильный приступ гипертонии, началась рвота.
Вызвали амбуланс, но толпы беснующихся (подстрекаемых звуками агрессивного мультишофара!) фиолетовых фанатиков помешали врачам добраться до ложи ирии Эрании, где находился наш страдающий Ашлай… Установлено, что в смерти нашего уважаемого рош-ирия адона Ашлая Рошкатанкера виновны прорвавшиеся на сцену хулиганы. Не зря они дали своей злодейской группировке символически подстрекательское название «Типуль Нимрац»!.. Вы только вдумайтесь в это название!!! Это та же фиолетовая банда так называемых студийцев, группирующихся вокруг своих преступных главарей из «Хайханим», Гилада и Ронена! Вся «Цедефошрия» слышала этих бездарных штукарей, голоса которых больше всего напоминают завывания из глубокой, зловонной бочки из-под перепревшей капусты… Нам только остаётся выразить своё гневное возмущение действиями преступных фанатиков!
Прогрессивная общественность Арцены давно предлагала нам пойти по пути цивилизованных стран и народов и запретить в Арцене шофар. Ныне очевидно, что это решение надо было принять ещё вчера, но не поздно и сейчас — и спасти то, что можно и нужно спасти. Руководство города осиротело, но осталось сильным и единым. Поэтому оно уже начало разрабатывать комплекс профилактических мер по борьбе с преступной звуковой агрессией и мракобесием! Об этом наш местный печатный орган «Silonocool-News» будет регулярно информировать общественность».
«Ладно, Миней, сейчас некогда скорбеть. Пора подготовить публику к голосованию, — прогудел откуда-то сбоку Коба Арпадофель, свирепо кося глазом в сторону Офелии и неожиданно стрельнув глазом в Тима: — А ты… брысь в Центропульт, сейчас там твоё место!» Тим виновато глянул на Офелию, на Мезимотеса, с трепетом — на Кобу, потом на Кулло и Клима и тяжело потопал к кокону.
Громкие звуки фанфар пронизали «Цедефошрию», и на секторальных экранах снова появился Миней Мезимотес. Сделав величественный и успокаивающий жест, он заговорил: «Мы всегда были гуманистами. Посему и на этот раз сделаем скидку на то, что проникшие обманным путём на нашу сцену… э-э-э… так называемые исполнители (а на самом деле злостные фанатики!), — подчеркнул Миней, — ещё не поняли, в какой эпохе они находятся и… в какой стране живут! Организаторы Турнира приносят глубочайшие извинения общественности за причинённые неудобства и вызванные беспорядками неприятные ощущения. Не нам был нужен скандал и беспорядки на Турнире, это была провокация фиолетового хулиганья, окопавшегося в любезно предоставленном им администрацией «Цедефошрии» уютном и отлично оборудованном секторе Юд-Гимель. Нам пришлось ввести туда отряды охраны правопорядка и законности, которые только что успешно закончили операцию по задержанию преступников. Будет проведено расследование, а затем, по его итогам — показательный суд, скорый, правый и неотвратимый!..» Миней немного помолчал, на его лицо набежало облачко смутной печали, затем продолжил свою речь, и голос его зазвенел металлом: «Турнир прояснил для всех нас то обстоятельство, что почти любой духовой инструмент — в недобрых руках, ПОДЧЁРКИВАЮ! — может стать источником звуковой агрессии. И уж конечно, при определённом его использовании, — ПОВТОРЯЮ!!! — как мы сейчас смогли убедиться, может оказаться в той или иной мере звуковым наркотиком. Этим-то объясняются несознательные выкрики, неуёмные восторги и аплодисменты в адрес хулиганской группировки «Типуль Нимрац», чьи действия были выданы за выступление на сцене.
Люди, позволившие себе эти выкрики, делали это неосознанно, под наркотическим влиянием вредительского мультишофара, усугубленного флейтой, — Миней повернулся в сторону Клима Мазикина, слегка поклонился ему и пояснил: — Это было выявлено присутствующим на нашем Турнире известным музыковедом мистером Климом Мазикиным».
Он помолчал, важно оглядел зрительное пространство, напоминающее соты неправильной конструкции, сокрушённо покачал головой и снова заговорил: «Нам теперь ничего не остаётся, как наложить строжайший запрет на исполнение музыки на флейтах и свирелях любых конструкций на арценских сценах, вплоть до всестроннего изучения этого явления — применительно к другим музыкальным духовым инструментам. В дальнейшем нам придётся также уничтожить имеющиеся в частных коллекциях записи этих, с позволения сказать, произведений. Больше, сами понимаете, играть на ваших — он повернулся в сторону фиолетового сектора, и голос его грозно зазвенел металлом: — так называемых флейтах и свирелях мы не позволим никому!!!» Миней снова помолчал, потом заговорил более спокойно: «Несомненно, наша общественность поймёт и одобрит решение, что так называемая «концертная программа» хулиганской группировки «Типуль Нимрац», в силу доказанности её вредного, почти наркотического, воздействия на слушателей, на нашем конкурсе рассматриваться не будет. Мы прекрасно понимаем, под какое одурманивающее воздействие попали те, кто аплодировал фиолетовым хулиганам… — и Миней Мезимотес изобразил на своём лице гримасу благородного презрения, смешанного и негодованием. — Смотрите, во что они превратили наше культурное мероприятие всемирного значения!
