взаправду не списаться с братцем, Джо этим самым! Это для Гая самая подходящая компания…» — губы Арье скривились. — «Да ты что! Он же с Тумбелем дела крутит!
Я категорически не хочу, чтобы мой сын снова попал в эти жернова… И так они его перемололи… и всю его жизнь… А ведь ему только 23… В этом возрасте Мотеле со мной познакомился… Мы поженились, когда ему было 23… Ничего уже не помню…» — и Рути всхлипнула.
«Ты знаешь, сестра… Я хочу его кое о чём спросить. Кое-что нам интересно узнать… хотя бы сейчас!» — «Ты хочешь спросить его, где Галь?» — «И это тоже…
Галь был важной шишкой у дубонов, у меня к нему свой счёт… И… если бы не Галь, мы бы, может, гуляли не на этой свадьбе, а на несколько месяцев раньше… на другой…» — «Неужели ты веришь в то, что… Я уверена, это злые языки…
Галь, наверно, по наивности сунул парня, который показался ему похожим на дезертира, в камеру, где оказались эти мирмеи, бандиты!..» — «Ага… — иронически протянул Арье. — А до этого сам зверски избил его: зубы выбил, особым приёмом лишил возможности защитить себя…» — «Галь всегда отличался… э-э-э… крутым характером, несдержанностью. Ещё и влияние этого мерзавца, Тумбеля, который их с этими злодеями познакомил, с наркоманами… Но погоди! Откуда это известно? Ведь никто не видел! Всё это было… без свидетелей…» — вдруг воскликнула Рути. — «Ну, начнём с того, что всё это на видео снимали. Бенци недавно рассказал, как им с Моти показывали…» — «Так вот почему?.. — побелела Рути. — Теперь я понимаю! Он вполне мог из-за этих кадров… — в состоянии аффекта! — что-то Мотеле сделать… Может, и не хотел, да только… А кадры могли сфабри…» — «Нет, дорогая сестричка, кадры не сфабрикованы. Бенци говорил: сначала они оба так и думали, что это компьютерная графика, просто провокационные страшилки. Это потом пригляделись — они же оба классные специалисты! Бенци рассказал, как они поняли, что это документальные кадры…» — «Ну, хорошо, ты говоришь с его слов, а кроме его слов — ничего…» — «Не совсем так, Рути. Максим нашёл это в Интернете — задолго до того, как Бенци вышел на волю и рассказал. Правда, тогда мы не знали, что это кто-то отцам показывал…
Теперь мы знаем, кому такое пришло в голову — и зачем! Кое-что можно было понять из намёков в статье Офелии… — Арье побледнел, сглотнув и закусив губу. — В оправдание Гая могу сказать, что он только начал допрашивать, но бить отказался».
— «Ну, вот видишь! Так чего ты хочешь от моего мальчика!» — «Просто хочу с ним поговорить, заодно и понять, чего он хочет. Помнишь же, как мы их на руках носили, танцевали с ними на «Цлилей Рина»!' — «Я хочу всё забыть… Кроме моего Мотеле…» — всхлипнула Рути.
Арье с Рути пришли в маленькую квартирку, где она жила с мамой. Гай высунул нос из спальни — и тут же хотел скрыться обратно. «Нет, нет, дорогуша, ты-то мне и нужен! Иди-ка сюда! Разговор на пару слов…» — «Да чего там…» — пробурчал парень, но вышел, пряча глаза. Арье попросил и сестру, и мать не мешать ему, и те послушно удалились на кухню.
«Я понимаю — ты всё забыл, или не хочешь вспоминать, но всё-таки прошу вспомнить!
— Арье говорил спокойно, но жёстко, прищурившись, глядя на племянника: — Случайно ли это, что в тот вечер, когда вы пришли проведать больного папу, его выкрали и перевели в Шестое отделение? Вернее, скажем так: кто вас надоумил пойти и, так сказать, исполнить свой сыновний долг именно в этот день?» — «Мы… сами… — ломким, слегка позванивающим, голосом пробормотал Гай, и вдруг заговорил, монотонно и не глядя на Арье: — В тот день нас не допустили в Золотой Гальюн… Или нет? Это было… гораздо раньше. Ничего не помню!.. Арье, ну, ты-то хоть не мучай меня! Меня же так били…» — «За что? Тебя-то за что?» — «Я отказался бить… того парня… Я только ему несколько слов сказал, но больше не захотел… Я вспомнил, как мы с братом его избили несколько лет назад, и мне чего-то стало его жаль… А ещё вспомнил сестрёнку… ей-то за что?.. Галь за что-то на него взъелся, или просто решил, что ему всё можно, а я так не мог… после того, что… Ад-Малек и Куку нам сделали: наших девушек у нас забрали, и где они теперь, бедняжки… Я слышал, их уже нет в живых: Ад-Малек их задушил!..» — в голосе Гая зазвенели слёзы. Арье молчал, его лицо ничего не выражало.
«Галь говорил мне, что таким слюнтяям, как я, не место среди дубонов, что ему стыдно, что я его брат, ещё и наша фиолетовая родня… И избил меня… Он мой командир — я не мог защищаться! Потом… наверно, чтобы сломать… меня бросили в тот подвал, где тот парень уже… отдавал концы… Страшно было… и почему-то жалко стало его… и Ширли… За это меня избили… Галь сказал, что надо оттуда срочно смываться, потому как ихние мультишофары начали раскручивать витки, и скоро до нас доберутся… Парня бросили — мол, без нас подохнет… Со мной эти…
Навзи… тоже немного развлеклись, но не так круто, как с фиолетовым — я быстро очухался… Это была идея Тимми: они как бы должны «сбежать», а мы как бы «провалиться» на их поимке, и я как бы пострадавший. Зато потом!.. Это Тимми с Офелией меня выходили и увезли на Юг. Там я и обретался, на рынке работал — грузчиком, уборщиком… Тим мне сразу сказал, что он в нас с братом слишком много вложил за все эти годы, а мы не оправдали… А теперь пришла пора мне самому за себя — и на него не рассчитывать… Галь к этому времени уже отбыл за своими… Ад-Малеком и… Я надеялся, что Куку его там к делу пристроит, и тогда они меня вызовут.
Зря надеялся!.. Сейчас я просто хочу узнать у маманьки, как к дяде в Америку перебраться, может, поможет мне… Мне дали отпуск, Тимми с Офелией слиняли куда-то, меня не трогают…» Арье слушал бессвязный рассказ племянника, который от бессвязности становился ещё страшнее. Он почувствовал, как откуда-то, от живота, поднимается ужас и отвращение — и жалость к этому опустившемуся молодому парню, который натворил таких дел, так запутался. Да есть ли для него выход?..
«Хорошо, кое-что я понял, кое-что мы и раньше знали; твой рассказ всего лишь подтверждение… Но я хочу получить конкретный ответ на конкретный вопрос: знали ли вы с братом, что отца собираются выкрасть из больницы, или оказались там случайно?» — последние слова Арье произнёс резким тоном, приблизив лицо к лицу Гая, почти нависая над ним и сверкая глазами, которые словно превратились в две льдинки; лицо снова покрылось яростным румянцем, в котором растворились веснушки.
Гай попытался отодвинуться, словно став меньше ростом и съёжившись на стуле. Ему померещилось: это Галь разговаривает с ним и вот сейчас начнёт его бить. «Тимми сказал, что Кошель по его просьбе дал нам несколько часов отпуска, чтобы мы навестили больного отца, даже подбросил к больнице, дал, во что переодеться… какое-то непотребное тряпьё… Он говорил — так dad скорее нас простит… Научил, что мы должны отцу сказать, сунул нам несколько сигарет и сказал, когда мы должны их закурить, где и как стоять… А потом… когда мы вернулись, велел переодеться в форму дубонов и послал туда, маму забрать… Но там откуда-то уже набежали антистримеры, и нас… обкрутили… Мерзкий санитар в странной каскетке…» — «Ясно, племянничек! Главное ты сказал: предположения превратились в уверенность. Тумбеля можешь не бояться: он попросту побоится после всего, что стало известно о его делишках, вернуться в Арцену…» — «Я сам не хочу тут оставаться! Я же сказал: я прошу маманьку помочь мне уехать к дяде… Если честно, я боюсь Галя. Я не знаю, что он там… но я с этими делами завязал! Мне хватило видеть, как тот парнишка умирал…» — «А к сестре на шева брахот пойти не хочешь?» — «Так она на самом деле вышла замуж? — впервые с начала разговора в голосе Гая зазвучала живая интонация, свидетельствующая о проблеске интереса. — Ведь её дружок умер!» — Гай удивлённо поднял свои светлые кустистые, как у Арье и Амихая, брови. — «Она вышла замуж за его младшего брата, одного из близнецов… который её давно любил…» — «Это который на мультишофаре… нашего рош-ирия ухайдокал?» — «Сейчас, после всего, что раскрылось, ты мог бы и не повторять этих глупостей! Или до сих пор силонокулл на тебя действует? — презрительно бросил Арье, скривив губы. — Ладно, я поговорю с мамой, она, вроде, ещё общается с этим… э-э-э… Джо Мегедом… братцем нашим… Он ей действительно помог, вот она и благодарна ему… Может, сможем тебе на билет собрать… Хотя Австралия была бы для тебя, в твоей ситуации, предпочтительней…» — «Почему?» — «Потому что она очень далеко, и родня там поприличней! А в Антарктиде у вас родни, к сожалению, нет…»
Ширли и Реувен сняли караван на Гиват-Ноам, где уже поселились Ирми с Ренаной и Хели с Максимом.
Таким образом, три семьи — Ренана и Ирмиягу Неэман, Ширли и Реувен Дорон и Хели и Максим Лев оказались вместе в крохотном, симпатичном караванном квартальчике на холме, возвышавшемся над посёлком Неве-Меирия, к которому вела извилистая, хорошо утоптанная дорога между молодыми деревцами и густым, низким кустарником.
