которые остались от их жилищ, ещё пульсировала свалка человеческих тел, непрестанно мелькали кулаки и ноги. Крики, вопли, ругательства, звуки ударов, в эту какофонию вплетался жалобный вой раненого Лаф- Лафа… и — отчаянный голос Шмуэля, кричавшего: «Лиора! Уходи отсюда, девочка моя! Уходи! Нахуми, ребята, уберите её отсюда! Лиора, не на-до!.. Убери Бухи, Шилати, уходите все!..» С ужасом и чувством яростного бессилия созерцая разгром, учинённый бульдозером, она не сразу заметила, как дабуры отделили от остальных и окружили плотным кольцом Шмуэля и Реувена. Туман перед глазами растаял, но страшный сон наяву продолжался. Она отчётливо увидела, как перед нею вырос Галь, пристально и со злобным торжеством глядя ей в глаза, услышала высокий тенор брата (и похожий, и непохожий на голос отца), цедившего страшные слова: «Вот и встретились, сестрица!
Теперь-то ты от меня не уйдёшь!..» — «А я только сейчас заметила, какой ты на фоне дружков плюгавенький! И они тебя слушаются? Смотри, какие они все лбы рядом с тобой!..» Галь решил не обращать внимания на колкости сестры, произнесенные почти истерическим тоном, а может, именно тон его вдохновил, потому что он ответил: «Я знал, что когда-нибудь этой верёвочке конец найдётся!.. Твоих антистримеров мы — прямёхонько в тюрягу, а тебя я маманьке отвезу: она просила!..» — «Мои дети — где они?!!» — «Их мы тоже к матери привезём. Может встать вопрос о вашей недееспособности как родителей, о том, что вам нельзя доверять воспитание детей — ведь твоего мужика мы арестовываем. Ну, и… Сама понимаешь: нельзя доверять детей родителям-антистримерам! Разве что… ты дашь подписку, что… Но уж по протекции… сестра как-никак!» — «Ни за что!!! — Ширли завертела головой и отчаянно закричала: — Рувик! Рувик!» — «Не поможет тебе твой пейсатый сожитель!
Скажи спасибо, если с ним не поступим, как с его братцем! Знаешь, небось?..» — и он схватил её за локоть, сжав его словно клещами. Она только успела заметить странно и страшно сверкнувшие его глаза.
Боковым зрением она с изумлением увидела: откуда-то, словно из-под бульдозера, возникла её мать, а за нею, задыхаясь, поспешал мистер Неэман, но он виднелся как бы в тумане. Рути из толпы выхватила взором двоих своих детей, оказавшихся почти посредине, в столбе пыли, освещаемом прожекторами, между руинами того, что ещё пару часов назад было уютным караванным кварталом на вершине холма. Она закричала не своим голосом: «Доченька-а-а! Бубале!!! Галь, сынок, не трогай сестру! Ты же обещал!.. Её нельзя трогать — она беременна!.. Оставь её!» Галь обернулся на крик матери, от неожиданности выпустив локоть Ширли, — и оказался лицом к лицу с Ирми, отбивавшим атаку сразу десятка дабуров, и тут же получил от него резкий и оглушающий удар, свалившись под ноги своим приспешникам.
Те, увидев поверженного главаря, оставили разъярённого гиганта с пудовыми кулаками и бросились врассыпную. Только двое из них бросились поднимать рухнувшего Галя. Ирми не растерялся, тут же схватил Ширли за руку и оттащил от дабуров. Она крепко зажмурила глаза, и когда их открыла, то увидела, что их с матерью и мистера Неэмана окружает плотное кольцо мужчин Неве-Меирии, отделяющих их от дабуров. Мама, всхлипывая, гладила её по голове, приговаривая: «Успокойся, сладкая моя, успокойся… Тебе не стоит волноваться… Он больше к тебе не подойдёт — я не позволю… не подпущу… Я, как чувствовала! Решила нынче поехать к вам, уже почти подъезжала, как Мория мне позвонила и рассказала, что тут творится… — сбивчиво бормотала Рути, — Не беспокойся: детки у Мории, там с ними Нехама… Они принесут тебе с детками вещи на первое время… Переночуете у неё, а завтра поедем ко мне… Сама видишь, что тут у вас… Я сто раз говорила: тебе и детям лучше будет у меня…» — «Мама, я отсюда никуда не уйду без Рувика!
Где Рувик?!» Она услышала знакомый низкий голос с тяжёлым акцентом — это был мистер Неэман: «Ты видишь — здесь они камня на камне не оставили, всё разорили! Мальчиков избили до крови, даже собачку не пощадили, поранили…» — «Спасите наших мальчиков, Рувика!..
Их посадят в тюрьму, с ними расправятся!.. Как с…» — почти в истерике лепетала Ширли. Мистер Неэман сочувственно качал головой и твердил: «Ирми ранен… Максим тоже… Это чудо, что удалось в последний момент Хели с Нирой отсюда вызволить, а потом уж я твою маму сюда провёл… Скажи Максиму спасибо… Рав Эльяшив с коллегами пытались отсюда эвакуировать Бухи с Шилат и Лиорой, Ренану — их по дороге завернули обратно… Представляешь? Бухи решил сюда пробраться, Шилат с Лиорой, конечно, за ним следом, а Ренана, беременная, за ними… Как будто не понимает, что ей-то ни в коем случае нельзя в эту свалку, тем более сейчас! Бухи, бедный мальчонка, рыдал, тянулся к отцу…» — тяжело вздохнул мистер Неэман.
Рути, не глядя на мистера Неэмана, пробормотала: «Вот только зачем ваш сын моего мальчика избил?..» — «Вы видели, как дело было…Я уж не говорю, что и моего мальчика избили… дружки вашего сына, между прочим!» — «Хм-м…» — «Так ты знала, что он вернулся? Знала — и мне ничего не сказала? А о чём ты его просила?
Он же мне сказал…» — в потрясении повторяла Ширли, сначала уставившись на мать, а потом резко отвернувшись от неё. — «Раз знаешь, чего спрашиваешь… — проворчала Рути, покраснев. — Я мало чего понимаю в ваших делах… Он мой сын, не забывай этого!.. И… мы столько лет не виделись!.. Он мне обещал, что только вытащит тебя отсюда, спасёт…» — стараясь не глядеть дочери в глаза, бормотала Рути. — «Он — твой сын, а Рувик — мой муж, отец моих детей, если ты забыла!..
Это моя жизнь, и никто вас не просит меня от этого спасать! Мамочка, спасибо тебе, но… Иди к своему сыну — он же ранен! Он тебе ближе и дороже нас с Мотеле и Наоми…» — «О чём ты, дочка!?» — потрясённо бормотала Рути.
Мистер Неэман удивлённо и укоризненно покачал головой и попытался осторожно взять Ширли за локоть, чтобы увести с холма. Но она не двигалась, не сводя глаз с Реувена и Шмуэля, которые тщетно пытались вырваться из плотного кольца дабуров.
К ним подтолкнули Ирми с Максимом и Зеэва, их тоже взяли в плотное кольцо.
Максим и Зеэв еле держались на ногах, пытаясь стереть кровь с лица. Туда же подтащили Бени, который осторожно поддерживал Эльяшива, не до конца пришедшего в себя и озиравшегося по сторонам бессмысленным, затуманенным взором.
Неожиданно Ширли увидела приближающуюся группу гогочущих и изрыгающих непристойные ругательства дабуров, они то тащили волоком, то пинками поднимали на ноги и гнали вперёд спотыкающихся и окровавленных, покрытых синяками Цвику и Нахуми. За ними, спотыкаясь и плача, бежали Лиора и Шилат, следом Ренана вела упирающегося и рыдающего Бухи. Цвику с Нахуми втолкнули к остальным задержанным.
Увидев Ренану, Ирми потрясённо закричал: «Ренана, родная моя! Зачем?..» Близнецы глазами, полными слёз, смотрели на сестёр и братишку и твердили: «Зачем… Зачем вы-то пришли сюда?..» Шмуэль потрясённо повторял: «Лиора, девочка моя, я же просил!..» Дабуры начали отталкивать Ренану с Бухи, Шилат и Лиору от задержанных. Ирми закричал: «Не трогайте мою жену! Она беременна!..» — «Брысь отсюдова! Мы просто их эвакуируем вниз! Нечего им тут делать! А с вами со всеми разберёмся на суде!
Особенно с тобой: сам знаешь, сколько преступлений на твоём счету!.. Привыкли к комфорту за народный счёт, фиолетовая сволочь…» — «А мы плевать хотели на ваши Тройки!» — нервно выкрикнула Ренана, в голосе зазвенели злые слёзы и покатились по щекам. Через головы дабуров Ирми прокричал: «Ренана, не унижайся перед этими!.. — и обернувшись в сторону теснимой с холма толпы: — Daddy! Заберите девочек отсюда! Позаботьтесь о Ренане и детях!» — «Не волнуйся, сын! Всё будет О-кей!» Ширли смотрела на кольцо дабуров широко раскрытыми от ужаса глазами и бессвязно бормотала: «Что будет с Нехамой, что будет с Бенци… Зачем Ренана пришла?» Угрозы в адрес задержанных вывели её из оцепенения. Резко высвободив плечо из рук мистера Неэмана, пролепетав: «Sorry, sir!» — Ширли протолкалась к девочкам.
Она крепко обняла Ренану, и они вместе пытались удерживать рвавшегося из рук Бухи, который горько рыдал: «Пустите меня к папе!». Лиора и Шилат горько плакали и не сводили глаз с близнецов.
«Ты что, не хочешь воспользоваться протекцией? — грубо гоготнул один из дабуров. — Вон, мать не поленилась, на холм полезла, чтобы тебя вызволить, а ты… Фанатичка!..»
— «Плевала я на вашу протекцию! — громко отрезала Ширли и прошелестела: — У моей семьи другая протекция…» Она издали увидела потрясение и стыд на лице своей матери. Но приблизиться к дочери Рути уже не осмелилась, только прокричала: «Я возьму детей к себе, я о них позабочусь. Не
