санитарный конверт переправил меня сюда, в клинику в Дексенсе, потому что здесь был доктор Зенд, один из лучших имплантологов в мире.
Я вдыхал больничный запах и тренировал новую руку, которая пока еще быстро немела. Зенд заверил меня, что онемение прекратится, как только восстановятся связки. Я лежал здесь уже неделю, и антициклон с юга за это время разогнал тучи. Небо стало ясным, чего нельзя было сказать о Миледи: командор сидел на краю койки хмурый и угрюмый. Я отложил гантели и спустил ноги на пол.
— Анализировали сеанс?
Миледи кивнул. Выражение его широкого бритого лица было красноречивее слов.
— Если б я рассказал вам все без гипнотического сеанса, — добавил я, — вы, пожалуй, не поверили бы.
— Беда в том, что мы и так не очень-то верим. Подсознание не лжет, но идущая от него информация может быть ложной.
— Вы меня интригуете.
— Так происходит в тех случаях, когда слишком буйное воображение загипнотизированного воздействует на подсознание либо когда в подсознании присутствуют реальные, но ложно интерпретируемые события.
— Предположим, я опять на корабле пришельцев. Чувствую, что мне грозит опасность. В кабину влетает автомат с лазером, готовым к бою. Я убежден, что сейчас он откроет огонь, поэтому стреляю первым. Однако в действительности он, лучше меня зная ситуацию на корабле и отношение чужаков к людям, неожиданно воспылал любовью ко мне и примчался, чтобы защитить. Увы, то, что было спасением, я принял за нападение, и даже мое подсознание будет настаивать на этом. Так что ли получается, по- вашему?
— Отчасти. Хотя в данном случае у автомата по отношению к тебе были враждебные намерения, о чем лучше всего свидетельствует твоя рука.
— Тогда почему же вы не верите остальным фактам?
Миледи засопел. Вытер ладони о бедра и встал с койки, тяжело, как вылезающий из грязевой ванны бегемот. Распрямился, потом снова сел па то же место.
— Скажу тебе, что мы видели, — сообщил он.
С самого момента его прихода я ожидал этих слов. Командор же тянул, словно раздумывая, не относится ли то, что он собирался сказать, к секретным сведениям.
— Мы поддерживали непрерывный контакт с киборгом, — сказал он. — Как только ракета оторвалась от твоего «Старфлеша», Объект всосал ее через шлюз. Света там было мало, но, когда камера заполнилась воздухом и туда вошли чужаки, стали видны отдельные фигуры. Эти существа двигались, как… Знаешь, что это мне напоминало? Замедленную съемку строевой подготовки.
— Казалось, они подражают движениям примитивных роботов, верно? — неожиданно для себя подсказал я, пораженный этим подобием.
Миледи кивнул:
— Левая пога вперед, правая рука назад — пауза, потом наоборот — снова пауза. Каждое движение тела сопровождается паузой. Мы слышали их голоса. Кажется, они обменивались между собой какими-то замечаниями.
— Из всего сказанного следует, что вы отказались от теории космического тропизма?
— Брось, — вздохнул Миледи. — Тогда я хотел тебя подразнить. Вполне очевидно, что мы имеем дело с разумными существами, только не можем установить характер их мышления. Но, надо сказать, за нашего киборга они взялись так же, как и мы принялись бы за чужого. Когда их попытки достичь взаимопонимания со спецкибом не дали результата, они, что-то заподозрив, утащили его в лабораторию. Там подключили его к какой-то странной аппаратуре, похоже диагностической, а позже, проскрежетав около часа, взялись за ланцет. Ну, и обман раскрылся. Вивисекцию докончили их роботы; четко и безошибочно, словно были к тому специально приучены. — Миледи хлопнул себя по бедру. — На полу! Операционный стол был слишком мал… — он замолчал. Потом возбужденно продолжил: — Там все слишком мало! Их средний рост — два пятнадцать, а койки, которые ты видел, операционный стол, мебель, помещения — все годится скорее для их роботов. Взять хотя бы ракетку. Чтобы поместиться в ней, спецкиб сгибается в три погибели. Не думаю, чтобы это была их любимая поза, тем более что она почти не позволяет управлять корабликом.
— Вы рассмотрели их роботов? — прервал я.
Миледи на секунду замолчал.
— Я, например, рассмотрел их отлично. Они поразительно похожи на нас.
— Мы наблюдали за одним типом, когда он принимал пищу, — сказал командор, увлеченный собственными мыслями. — Когда нашего киборга ввели в лабораторию, один из них находился там и что-то ел из миски. Еду он брал рукой и засовывал в рот, как это делает моя внучка, когда дорвется до банки с вареньем.
— И что же вам не понравилось?
Миледи вздохнул. Задумчиво потер квадратную челюсть. Наконец решился.
— Две вещи нас смущают, Лютц. Первое — таблички с латинскими надписями «холодильник», «склады», «кабины экипажа» и так далее. Второе — замороженные люди. Люди.
— Но я…
— Порядок, Лютц. Мы пришлем к тебе психоаналитика. Во время гипнотического сна ты утверждал, что коридор в корабле был похож на коридор железнодорожного вагона, а двери в нем напоминали тебе двери купе.
— Да, но…
— Так вот, люди из Адмиралтейства предполагают, что в детстве ты был свидетелем катастрофы. Ты ехал поездом, когда случилось что-то страшное: резкое торможение, лопнул рельс… Столкновения скорее всего не было, так как при двухстах километрах в час да еще двухстах — у встречного поезда, сам понимаешь… Да, значит, ты ехал поездом. Пассажиры, как это обычно бывает, наплевали на указания и не пристегнули ремни, а ты пристегнулся. Когда произошла катастрофа, ты выбежал в коридор: кричал, заглядывал в купе, где лежали перемешанные тела…
— Я бы это помнил!
— Не обязательно. Шок мог вытеснить воспоминания о том случае в подсознание. Только когда ты оказался в столь же стрессовой ситуации, возвратились забытые тобой картины. Их дополнило воображение…
В палату вошел, как всегда радостно улыбающийся, доктор Зенд:
— Простите. Я не хотел мешать.
— И не помешали, — ответил Миледи, вскакивая с койки. — До свидания, Лютц. До свидания, доктор.
Зенд проводил его взглядом.
— Как рука, самочувствие? — спросил он, когда дверь за Миледи закрылась.
Я поднял гантели над головой.
— Рука работает превосходно, с самочувствием похуже, — ответил я. — Оказывается, я не просто киб, а киб, страдающий психическими расстройствами.
Доктор Зенд не перестал сиять, но смотрел на меня изучающе — как тогда в холле перед палатой Альберта. Взял у меня гантели. От его халата исходил знакомый запах септофоба.
— Пожалуй, пришло время поговорить откровенно, — сказал он.
— Что-нибудь с Альбертом? — насторожился я.
— Нет, с чего вдруг? Мальчик чувствует себя превосходно. Вчера звонила ваша супруга, Альберт очень подвижен, и Эли спрашивала, не повредит ли ему это.
— А как чувствует себя жена?
— Думаю, хорошо, — Зенд присел там, где только что сидел Миледи. Его ноги не доставали до пола.
— Вы хотите поговорить со мной об Эли?
Доктор Зенд заморгал и добродушно улыбнулся.
