Он вышел из кабинета, не забыв захватить с собой чемоданчик. Прошел к своей комнате. Открыл и вошел внутрь. Закрыл дверь и прислонился к ней, словно боясь, что кто-то может войти. Он закрыл глаза. Этого следовало ожидать. После того как осенью прошлого года пала Берлинская стена, все стало окончательно ясно. Его государство было обречено на заклание. Вопрос был лишь во времени. Он открыл глаза и посмотрел на лежавший рядом с ним чемоданчик. Он знал, что в нем может быть. Именно поэтому Шмидт так спешно летел в Нью-Йорк. И так же быстро улетел отсюда, чтобы успеть вернуться ночью в Берлин, уже ставший единым городом, хотя формально и находящийся в двух государствах.
Грунер поднял листок бумаги, стал медленно читать текст, отпечатанный за несколько недель до сегодняшнего дня. Или они все предусмотрели еще тогда?
«С момента получения данного сообщения вы переходите на нелегальное положение. И начинаете операцию „Переход“, цель которой вам известна. Полученная сумма денег должна быть размещена на счетах местного отделения „Сити-банка“. Связь через известный вам канал в Буэнос-Айресе. Желаем успеха».
Он понял, что все действительно давно решено. Они успели подготовиться к такому событию. Неужели предвидели действительно все? В том числе и поведение таких мерзавцев, как Майснер? Он по- прежнему стоял, прислонившись к двери. Несчастный Зампер. Все, во что он верил, оказалось разрушенным. Больше не было ни его страны, ни его партии. Как все это должно быть для него страшно.
Грунер наклонился к чемоданчику, поднял его и положил на стол. Набрал нужный код, достал ключи, открыл замок. Чемоданчик был плотно набит сто долларовыми купюрами. Здесь было ровно три миллиона долларов, это Грунер уже знал. Сверху лежала папка. В ней находились билет на сегодняшний рейс в Аргентину и новенький паспорт на имя Альфреда Кохана. С его собственной фотографией. И, конечно, с испанской визой. Он долго смотрел на фотографию, словно пытаясь узнать самого себя. Отныне ему предстояло жить под этим именем. Андреас Грунер, бывший резидент восточногерманской разведки, в эту минуту исчез. И родился новый бизнесмен из Южной Америки — Альфред Кохан.
ГЛАВА 2
ГОД СПУСТЯ
Она еще раз оглядела свой автомобиль. Кажется, припарковала правильно. Этот элемент вождения все чаще давался ей с трудом. Взглянула на часы. Есть еще несколько минут. И побежала к нужному ей пятиэтажному дому. Вход в этот блок был закрыт. Требовалось набрать нужную последовательность цифр. Открыла дверь. За второй дверью сидел охранник. Он, конечно, ее узнал, но здесь были свои строгие правила, и она достала из сумочки удостоверение, развернула его фотографией к охраннику. И только после этого щелкнул замок, и вторая дверь медленно начала открываться.
Она побежала по лестнице. В этом здании, расположенном достаточно далеко от площади Дзержинского, размещалось одно из подразделений Первого главного управления КГБ СССР. Одно из подразделений советской разведки, называемое в документах группой «Кларисса».
Сама идея создания подобной группы из аналитиков-профессионалов, психологов, экспертов, использующих в своей деятельности новейшие достижения медицины и психологии, была практически реализована около двадцати лет назад, когда в начале семидесятых, после замен в руководстве советской разведки, было принято решение об изменении подходов к определенным проблемам.
В этой группе работали самые красивые женщины и самые обаятельные мужчины. Группа часто добивалась больших успехов там, где пасовала обычная логика и обычные методы работы профессионалов. Полковник Марина Чернышева была одним из лучших сотрудников группы «Кларисса». Только недавно ей исполнилось сорок лет, но, несмотря на достаточно солидный для женщины возраст, она выглядела так, словно годы проходили мимо нее. Подтянутая, всегда собранная, обладавшая почти мальчишеской фигурой, с короткой стрижкой, Чернышева по праву считалась одним из лучших аналитиков среди нескольких десятков сотрудников, составлявших ядро группы «Кларисса». Сегодня она спешила к бессменному руководителю группы генералу Маркову.
В приемной, как обычно, сидел дежурный офицер. Увидев вошедшую женщину, он быстро поднялся, кивнул на дверь:
— Они вас ждут.
— Он не один? — несколько удивилась Чернышева. В их ведомстве не любили коллективных бесед.
— У него там гость. Он просил, чтобы вы сразу вошли, как только приедете.
Она нахмурилась. Откуда мог появиться этот неведомый гость? Но уже через несколько секунд она входила в кабинет генерала.
— Добрый день, — приветствовал ее Марков, — проходите, садитесь. А заодно и познакомьтесь. Это товарищ Циннер. Полковник Чернышева, — представил он вошедшую своему гостю.
Это был человек лет шестидесяти, с маленьким лисьим лицом. Острые глаза буквально впивались в женщину. Марина почувствовала на себе колючий взгляд незнакомца. Холодно кивнула и, проходя к столу, села напротив мужчин. Она уже поняла, что гость генерала — иностранец. И это ее очень удивило. Сюда обычно не пускали иностранцев, даже самых верных союзников. Последние два года наглядно продемонстрировали, как союзники в Восточной Европе превращаются в нейтрально-враждебные государства.
— Товарищ Циннер из Берлина, — сказал Марков, — он работал в ГДР. Возглавлял аналогичную группу, со схожими задачами, в разведке немецкого государства, работавшую против Западной Германии. Сейчас проживает у нас.
— Ясно, — кивнула Чернышева.
Вот почему сюда пустили этого типа. Он просто сбежал из собственной страны. Она знала, какое количество высокопоставленных генералов и офицеров восточногерманских спецслужб во главе с Маркусом Вольфом бежали после объединения Германии в Советский Союз. И хотя формально процесс объединения все еще продолжался после падения Берлинской стены, этим людям уже не было места в новой Германии. Но что означают слова генерала об аналогичной группе в ГДР? Она никогда не слышала о такой группе. Словно подслушав ее мысли, Марков сказал:
— Это был самый засекреченный проект наших немецких товарищей. План самого Вольфа. Были отобраны красивые и обаятельные молодые люди, которые переехали в ФРГ, чтобы начать атаку на сердца старых дев — женщин в возрасте за тридцать, уже не надеявшихся встретить своих партнеров и прозябающих в одиночестве. Разумеется, все женщины такого типа должны были работать в ведомствах особого рода, имевших отношение к правительственным чиновникам, обороне и разведке ФРГ, так интересовавших наших друзей и нашу разведку.
— «Наступление на секретарш», — усмехнулась Чернышева. — Я об этом слышала.
— Дальше вам расскажет товарищ Циннер, — показал на своего коллегу генерал Марков.
— Это было не только «наступление на секретарш», — продолжал Циннер. По-русски он говорил хорошо, но с сильным акцентом. — Мы разработали целую программу. Там были разные люди. Мы использовали любые отклонения возможных агентов. Вы меня понимаете?
— Не совсем.
— Если, это были, как вы говорите, старые девы, мы посылали молодых мужчин. Если это были «розовые», хотя нет, вы говорите — «голубые», в общем, гомосексуалисты, мы посылали людей соответствующей сексуальной ориентации. Если это был мужчина, желающий развлечься на стороне, то с ним знакомили красивую женщину. Мы использовали наклонности каждого из нужных нам людей. И это давало очень большой эффект. Особенно с женщинами. Они обычно бывали болтливы. Знаете, как бывает с женщинами, когда после долгих лет одиночества она встречает своего «принца»?
— Не знаю, — довольно резко парировала Чернышева, — никогда не ощущала на себе.
Марков усмехнулся. Циннер испуганно замахал руками.
— Конечно, нет. Я не это имел в виду. Такая красивая женщина, как вы, наверняка безо всяких
