Весна Победы. Забытое преступление Сталина.

Кто может поручиться, что обработанные таким провокационным путем лица не уйдут из-под контроля органов МГБ и не совершат террористический акт'.

По сути дела, возник конфликт ведомственных интересов: 'чекисты' были заинтересованы в бесконечном продолжении вооруженной борьбу с безоружными селянами (именно за эти 'подвиги' они и получали ордена, звания и немалые деньги на 'оперативные расходы'), в то время как прокуратуре и партийному руководству надо было поскорее отчитаться перед Москвой о полной и окончательной ликвидации антисоветского подполья на Украине. Именно благодаря этому конфликту 'сор был вынесен из избы', докладная записка прокурора Кошарского появилась на свет и, что самое главное для историка, сохранилась в партийных архивах до наших дней.

Возвращаясь к событиям весны 45-го года, из карпатских лесов к руинам немецких городов, стоит отметить, что здесь перед 'органами' стояла несравненно более легкая задача. Если от 'спецбоевок', действующие под видом бандеровцев, теоретически требовалось проведение сложной агентурно- оперативной 'игры', если их приходилось специально обучать, готовить, укомплектовывать людьми, знающими западно-украинскую речь, местные порядки и обычаи, то в Германии все было гораздо проще.Требовалось всего лишь 'шугануть фрицев'. Для этого в многомиллионной армии надо было найти несколько тысяч человек, замаранных прошлым сотрудничеством с гитлеровскими оккупантами, пригрозить им разоблачением и расстрелом, а затем предложить 'искупить вину кровью'. Причем не своей, а кровью мирных жителей Германии. На четвертом году войны подонков с соответствующей биографией было немало, и 'опыт' зверских расправ с женщинами и детьми они накопили богатый.

Грешно о таком говорить, но нельзя же отрицать и тот факт, что 'порог чувствительности' у немцев был совсем другой. Не наш. Не было у них настоящей 'большевистской закалки'. Германия в 20-м веке не пережила ни многолетней гражданской войны, сопровождавшейся бесконечной чередой погромов и расстрелов, ни раскулачивания, ни голодомора; и 37-й год в памяти немецкого обывателя остался годом экономического процветания, а не 'черных воронов' и еженощного исчезновения соседей, друзей и знакомых. Этот обыватель не был готов к приходу настоящего массового террора, и потому расчет Сталина вполне оправдался: после первой же встречи с головорезами в форме солдат Красной Армии гражданское население восточных областей Германии обратилось в паническое бегство.

Заслуживает серьезного изучения вопрос о географических и временных рамках санкционированного сверху террора против гражданского населения Германии. Есть основания предположить (еще раз повторю, что в настоящий момент у меня есть лишь вопрос, но нет исчерпывающего ответа на него), что с выходом наступающей Красной Армии с аннексируемых территорий Силезии и Померании на территорию будущей ГДР бесчинства резко пошли на убыль. По крайней мере, в книге Й.Гофмана все эпизоды массовых убийств происходят в Пруссии, Померании и Силезии, т.е. на территориях, подлежащих аннексии. В Берлине (на глазах офицеров западных союзников и иностранных корреспондентов) 'жажда мщения' ограничилась всего лишь мародерством и изнасилованиями.

Стоит отметить и тот факт, что 14 апреля 1945 г, т.е. за два дня до начала Берлинской операции (наступления Красной Армии от берегов Одера на Берлин) в газете 'Правда' появилась знаменитая статья 'Товарищ Эренбург упрощает', опубликованная за подписью начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г.Александрова. Стиль и язык статьи (с характерными сталинскими повторами, вопросами-ответами) позволяет с большой долей вероятности предположить, что товарищ Сталин как минимум продиктовал Александрову основные тезисы статьи (если только не написал ее сам).

И если об авторстве директивной (а только так и могла восприниматься в сталинском СССР статья, опубликованная в центральном печатном органе ЦК партии) еще можно спорить, то под Директивой Ставки ВГК № 11072 от 20 апреля 1941 г. стоит вполне отчетливая подпись Сталина. Директива Ставки была адресована 'командующим войсками и членам Военных советов 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов', но не командованию 3-го и 2-го Белорусских фронтов, ведущих боевые действия в Восточной Пруссии и Померании!

Постановляющая часть Директивы № 11072 гласит:

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Потребуйте изменить отношение(подчеркнуто мной - М.С.) к немцам как к военнопленным, так и к гражданским. Обращаться с немцами лучше. Жесткое обращение с немцами вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен. Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам невыгодно. Более гуманное отношение к немцам облегчит нам ведение боевых действий на их территории и, несомненно, снизит упорство немцев в обороне.

2. В районах Германии к западу от линии устье реки Одер, Фюрстенберг, далее река Нейсе (западнее) создавать немецкие администрации, а в городах ставить бургомистров — немцев.

Рядовых членов национал-социалистической партии, если они лояльно относятся к Красной Армии, не трогать, а задерживать только лидеров, если они не успели удрать.

3. Улучшение отношения к немцам не должно приводить к снижению бдительности и панибратству с немцами.

Ставка Верховного Главнокомандования

И. Сталин

Антонов'

Примечательно, что эта Директива была рассекречена и опубликована ( сборник документов 'Русский архив. Великая Отечественная. Битва за Берлин', т. 15, М., 'Терра', 1995 г.) без констатирующей (т.е. описывающей реально сложившуюся ситуацию) части. Указанная в п.2 линия точно соответствует границе советской зоны оккупации Германии, т.е. будущей ГДР. Можно предположить, что оккупированная 'социалистическая Германия' без населения Сталину была не нужна, и он приказал 'изменить отношение к немцам', т.е. прекратить насильственное изгнание.

И лишь в одном-единственном аспекте блестящий комплексный план товарища Сталина оказался не выполнен:

'Намерения Сталина заключались в том, чтобы одобренным им беспощадным изгнанием немцев с восточных территорий довести немцев в западных оккупационных зонах нищетой до отчаяния, дискредитировать западные державы так, чтобы в конце концов повернуть людей к большевизму… Дети народа росли в нищете и смотрели в будущее, в котором они не смогут вырваться из нее.

Революционная ситуация была налицо. Но революции не случилось. Политический расчет Востока учел почти все факторы, кроме одного - людей. Миллионы немцев бежали от Красной Армии. Миллионы стали свидетелями того, что творилось во время прихода советских войск. Миллионы испытали на себе коммунистическое господство и пострадали от него. Униженные и оскорбленные, они были потеряны для коммунизма, под какой бы маской и с какими бы аргументами он ни выступал…'