От смеха Саша присел на корточки. Ирка от всего этого окончательно рассвирепела, громко гаркнула, тренированно извернулась и взбрыкнула задом, как призовая кобылица. Ачик Робертович лягушкой- путешественницей воспарил над ней и рухнул, плашмя впечатавшись в мох.
– Слюшай, чего хочешь, да?! – раздался его возмущенный вопль.
Оставив их выяснять между собой – чего ты, а чего ты, а чего хочешь, слюшай, да, Саша догнал геологов.
Петр и Павел, стоя плечом к плечу, молча смотрели вперед.
Впереди деревья кончались. За опушкой леса начинался голый каменистый склон, плавно уходящий к вершине холма, на которой зубчатой стеной темнели гранитные валуны, грозные и замшелые, как развалины старой, забытой на века крепости. Впрочем, бросалось в глаза даже не это. Сам склон перед валунами показался Саше неестественно неровным, словно перепаханным гигантской мотыгой, что одинаково равнодушно дробит и землю, и камни. Только несколько мгновений спустя Саша сообразил, что уже видел такие поля. В военных командировках конечно же! Там, где после артиллеристских обстрелов оставались такие вот взъерошенные пейзажи. А потом он увидел надпись. Деревянный столбик с прибитым к нему листом фанеры, уже потемневшим от времени, был вкопан в землю сразу же за деревьями. «Внимание! Запретная зона!» – прочитал Саша крупные, четкие буквы, густо намалеванные красной краской. Ниже, чуть более блекло и гораздо более коряво было приписано: «Ходи справа ( 500 м ), ходи слева ( 300 м ). Благослови тебя Господи!»
И как это понимать? Места здесь тихие, на минные поля лучше не залезать, а так – тихие… Постреливают, бывает, пушки все больше старые, калибра 76 миллиметров, но тоже приятного мало, когда на прямой наводке, вспомнил Саша слова загадочного аборигена Савича. Постреливают, значит… Хорошо постреливают, похоже, от всей широты души! И благослови нас Господи, как советует фанерный щит… Хорошее в общем-то предложение… Жалко, не слишком многое объясняет…
– Ну, чего стоим, кого ждем? – спросила Ирка из-за спины.
– Слюшай, дома дела ждет, зачем стоим? Идти надо, да! – сказал Ачик Робертович почти в один голос с ней.
Саша вздрогнул. Он не заметил, как они подошли. Петр и Павел не обратили на них внимания. Павел молча тронул коллегу-геолога за плечо и кивком головы указал наверх. Оба значительно переглянулись. Саша тоже глянул на верхушки деревьев. Сначала ничего особенного не заметил. Потом, присмотревшись, увидел, что верхние ветки растущих на самой опушке деревьев словно бы изъедены роем хищных жуков. Точнее, если присмотреться, как будто посечены. Осколки?
– Слюшай, кончай, зачем стояль? – продолжал гудеть сзади азербайджанец.
Павел наконец оглянулся.
– Дальше – опасно, – коротко бросил он.
Потом, вспоминая, Саше казалось, что лицо геолога поразило его в тот момент.
Другое было лицо, непривычное. Без обычной хитроватой ухмылки – это точно. Но и в остальном другое. Подобранное, жесткое, словно похудевшее разом, какое-то военное лицо, с напряженными, внимательными глазами, на котором добродушная борода казалась теперь неуместной…
– Э, брат, опасно, не опасно, зачем говоришь?
«Интересно, а он читать-то по-русски умеет?» – подумал Саша. Кто их знает, чему их там учат, в бывших братских, а ныне плюющих друг другу в спину республиках?
– Написано же – опасная зона! – сказал Петр. – Еще есть вопросы?
– Э, опасно, не опасно, зачем пугаешь? Мине не надо пугать! Я сам кого хочешь пугать! – гнул свою линию Ачик Робертович. – Ты мужик – идешь, я мужик – иду! Кто не мужик, тот – не ходи!
Он искоса, но явно победно глянул на Ирку. Та демонстративно отвернулась. Эта нарочитая демонстрация, похоже, окончательно разгорячила Ачика. Бормоча что-то неразборчивое на своем языке, он решительно выдвинулся из-под деревьев и упрямо зашагал вверх по склону, спиной выказывая презрение к тем, кто не мужик.
Понятно, ружье показывать – каждый может, говорила его гордо выпрямленная спина. Туда ходи, сюда ходи, этого не бери, баба не трогай – приказывать всякий может! А кто мужик – все равно видно, все равно не скроешь!
Далеко уйти ему не удалось. Через минуту Саше показалось, что мир вокруг вдруг треснул пополам с тем самым грохотом, какой и бывает, когда мир рвут на части. Небо у горизонта разорвалось яркими, как молнии, и такими же быстрыми вспышками. Он еще не успел толком сообразить, что случилось, как почувствовал, что летит носом в землю, сбитый неожиданным толчком в бок. Потом тяжелый грохот близких разрывов окончательно заложил уши. Сверху плеснула горячая воздушная волна с землей и острой каменной крошкой…
Все стихло.
Минуту спустя Саша приподнял голову. Вокруг снова было спокойно, только в ушах все еще противно звенело. Оказалось, их с Иркой вовремя свалили на землю геологи. Там, где только что гордо вышагивал Ачик Робертович, земля была свежевспаханной и клубились сизым дымом с десяток новых воронок. Остро и густо пахло взрывным перегаром. Петр и Павел уже поднялись, отряхивались и опять переглядывались.
И снова Саша не обратил внимание на их деловитую многозначительность. Заметил лишь краем глаза и тут же забыл об этом. Вспомнил только потом…
Не вставая, Петр извлек из недр рюкзака небольшой пятнистой военной окраски бинокль. Припал к нему и долго смотрел на вершину холма, где громоздились каменные завалы. Без слов передал бинокль Павлу. Тот тоже долго смотрел.
– Что там? – спросил Саша. Сам не понял, почему спросил шепотом.
Вместо ответа Павел протянул ему бинокль.
Сначала Саша ничего не увидел. Едва различимые издали камни приблизились, но оставались все такими же камнями. В бинокль были хорошо видны сколы, поросшие мхом, причудливые, извилистые трещины, весь случайный навал валунов, оставшийся со времен последнего ледника. Потом Саша заметил дзот. Амбразура была небольшой, узкой, как щель, но там, в темноте, в подземном полумраке явно что-то было. Длинное, узкое и прямое. Ствол орудия? Похоже, очень похоже… Саша нашарил биноклем второй дзот, и третий, и четвертый… Сколько же их там? Притаились под прикрытием камней, выжидают…
Немедленно захотелось отползти поглубже в лес. Очень неуютное чувство – разглядывать в бинокль эти замаскированные амбразуры. Кажется, они смотрят на тебя в ответ и даже подмигивают…
Глава 4
Да, точно! Ачик Робертович Гелиев, торговый человек из Азербайджана, не нефтяной король, конечно, скорее, мелкий мандариновый барин, стал первой жертвой совсем еще непонятной Ващеры…
Впоследствии Саше казалось, что истерика случилась с Иркой почти мгновенно. Только стихли разрывы снарядов – и сразу истерика. Но скорее всего, прошло какое-то время, прежде чем она начала кататься по земле, колотить руками, сучить ногами, как маленький, капризный ребенок, вымогающий новую игрушку. Кричала, что Ачика надо похоронить. Обязательно надо похоронить, непременно надо, достать из-под обстрела и похоронить! Мужики вы или не мужики?! Люди или не люди, в конце концов?!
Да, точно, прошло время…
Сначала она пристала к ним с этими похоронами. «Нужно найти, нужно достать, нужно похоронить… нужно, нужно…»
Саша просто не понял, что она на грани истерики. Пытался логично возражать ей, что хоронить там, в сущности, нечего. Прямой залп из десятка снарядов – что там осталось для похорон? Сдул с ладони, вот и все похороны…
Профессиональный цинизм бывшего военного корреспондента, как ни крути. Пожалуй, не нужно было так резко.
Она тоже отвечала ему как нормальная. Почти как нормальная. Разве что голос вдруг зазвенел подозрительно. Так в ушах и без того стоял звон… А потом она внезапно кинулась на геологов с кулаками.
Петр и Павел, ребята бывалые, сообразили быстро. Навалились на нее вдвоем, прижали к земле, держали с видимыми усилиями. Саша бестолково суетился вокруг, призывая всех к гуманности и
