может, в нем дело, может, его не хватает, соглашались оба… Ему, одуревшему от желания, это показалось тогда вполне нормальным – побежать за сексом на хлипкий мост, искать приключений на свою голую задницу.

И получалось, кажется… Начало получаться… Вдвоем, на шатающемся мосту, скрипящем и раскачивающемся под их тяжестью… Блеснуло что-то в ее глазах, зажглось, отозвалось на его прикосновения, почувствовал он. Теперь – по роже, еще по роже добавить, мысленно засуетился Саша.

Но в этот волнующий момент мост все-таки рухнул.

* * *

Обвал показался ему оглушительным, как камнепад в горах. Что-то дробно сыпалось, и он сыпался. Больно ударился о воду, показавшуюся ему твердой и холодной, как лед. Вынырнул на поверхность из пены, отчетливо увидел Альку, висящую где-то высоко. Очень высоко, как показалось ему. девушка цеплялась за что-то, за обрывки моста, наверное. Крепко цеплялась и даже карабкалась вверх, к камням.

«Как она ухитрилась удержаться?» – успел подумать Саша.

Это мгновение осталось, отпечаталось в памяти, как фотоснимок. Дальше вода уже подхватила его, повлекла, понесла за собой, затягивая в холодную глубину, выбрасывая на поверхность и снова затягивая.

От этого неожиданного путешествия по бурной реке у Саши мало что отложилось в памяти. Только пенящаяся вода перед глазами, блеск солнца через сверкание брызг и что-то твердое, больно и надоедливо толкавшее в спину. За это твердое он потом уцепился. Оказалось – деревянные обломки ступенек, все еще связанные между собой.

Вовремя уцепился. Его стукнуло по голове, и он, похоже, потерял сознание…

* * *

Саша пришел в себя в каких-то водяных зарослях. Руки намертво сжали деревяшки ступенек, запутавшись в веревках, и он не сразу сумел разжать собственные пальцы и освободиться. Абсолютно белые пальцы, и абсолютно синее от холода тело.

Гусиная кожа? Гусиная шкура скорее! От тех лапландских гусей, что живут за полярным кругом…

Отцепившись от деревяшек, Саша попробовал встать среди зарослей. Оказалось – глубина по пояс. Речка текла вокруг вполне мирно и незаметно, без всякого намека на былое горное неистовство. Берега вокруг тоже были мирные и пологие, поросшие редким кустарником, невысокими березками и еще чем- то.

Неподалеку, на береговом откосе сидел белобрысый мальчишка лет десяти в линяло-ржавой майке, серых шортах и кроссовках. Он сосредоточенно удил рыбу.

Подойдя по воде поближе, Саша рассмотрел его. Щекастый, плотный бутуз, этакая отрада родителей, который с удовольствием ест и за папу, и за маму, и за бабушек с дедушками. И наверняка радость педагогов средней школы. Очень рассудительный был мальчуган, просто не по летам умный, в этом Саша убедился немедленно, отряхивая себя от водной травы и налипшей на кожу тины.

Заметив Сашу, юный абориген не удивился.

– Эй, ты чего там делаешь? – спросил он, отрываясь взглядом от поплавка.

– Тону, – честно ответил Саша.

– А чего вылезаешь тогда? Тони дальше… – рассудительно заметил бутуз.

– Замерз тонуть.

– Ага, – понял юный рыболов и снова уставился на самодельную удочку.

Саша подождал немного, стоя по пояс в воде. Нет, не реагировал абориген…

– Мальчик! – позвал он.

– Чего?

– Тебя как зовут?

– Так ты за этим сюда приплыл? Чтобы мое имя узнать? – неожиданно едко спросил тот.

Крыть было нечем.

– Мальчик, – снова позвал Саша.

– Ну чего?

– Принеси мне какую-нибудь одежду…

– Зачем?

– Видишь, я голый…

– Твои проблемы, – ответил юный рыбак вполне современно. Снова уставился на поплавок, всем своим видом показывая, что делу – время, а потехе – только его короткий отрезок. И вообще – плавают тут всякие, только рыбу пугают…

– Мальчик!

– Ну чего еще?

– А я тебя по попе нашлепаю, – попробовал нажать Саша.

– А я за отцом сбегаю, – не испугался тот. – Скажу, голый мужик пристает, хочет чего-то… У меня батя суровый, не любит, когда голые мужики вокруг его ребенка крутятся, – мстительно добавил бутуз и снова отвернулся.

Саша продолжал стоять по пояс в воде, стараясь удержать зубы от лязганья. Переговоры явно заходили в тупик. Дурацкая ситуация. Метод кнута откровенно не подходил, оставалось использовать пряник. Только где его взять?

– Мальчик!

Тот не ответил, но покосился.

– А чего я тебе дам… – пообещал Саша сладким голосом, потихоньку выдвигаясь на берег и прикрывая ладонью срам.

Мальчик оценивающе смотрел на него. В его смышленом взгляде читалась изрядная доля скепсиса.

– А что ты мне можешь дать? – спросил он вполне логично. – У тебя даже трусов нет…

– А я тебе свистульку вырежу, – нашелся Саша.

– Зубами выгрызешь?

Саша опять не нашел что ответить. Вышел из воды и сел на корточки, сжавшись в комок от холода. Солнце начало понемногу согревать тело, но до тепла было еще далеко.

Неожиданно рассудительный мальчик смилостивился. Положил удилище и неторопливо поднялся.

– Ладно, постереги удочку, – сказал он. – Сейчас схожу, принесу тебе что-нибудь накинуть.

– И пожевать что-нибудь… – рискнул добавить Саша.

– А выпить тебе не дать? – совсем по-взрослому буркнул мальчик. – Вон рыбу лучше лови! Скоро клев начнется. Что поймаешь, пока я бегаю, – все твое. Жри!

Бутуз убежал, по-детски подпрыгивая на ходу. Саша остался следить за удочкой, все еще сжимаясь в комок на корточках и обхватывая плечи руками. Рыба не клевала, а на душе у него было неспокойно. Умный мальчик, слишком умный… С него станется привести на берег грозного папу с дубьем и друзьями. Или наряд милиции. Если здесь вообще есть милиция…

Кстати, куда его принесло теперь? Где Алька? Где остальные? И где он сам?

* * *

Оказалось, принесло его к городу Острожину. Прямиком к самой окраине, где протекает речка Сата, приток Вощи.

Все это поведал ему рассудительный мальчик, появившийся, против ожидания, без милиции и даже без папы. С собой он притащил огромные, неопределенного цвета штаны, пестревшие разноцветными заплатками, ничего, впрочем, не закрывавшими, и защитную телогрейку без пуговиц и с рукавами, отрезанными почему-то по локоть. Телогрейка высовывала из рваных прорех старую порыжевшую вату. Довершала этот наряд оранжевая строительная каска с трещиной на самой макушке.

Да, только каски еще не хватало…

Саша закутался в штаны, доставшие ему почти до подмышек, влез в телогрейку, жавшуюся на спине и в плечах, и, в довершение, как акт отчаяния, нахлобучил на себя треснутую каску. Подумал, что в таком виде ему трудно будет рекомендоваться острожинцам представителем центральной печати. Могут не поверить. Хорошо, что он не видит себя в зеркале, иначе остатки профессионального самомнения испарились бы с первого взгляда…

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату